— Но перед этим… — тихо и грустно возразил Люциус, подходя к широкому окну гостиной и глядя на бурлящий жителями город, — сколько слабых душ поддастся сей развращенной вере? — А через мгновенье, с горечью осознав, что снова упомянул слова погибшего Филиппа, добавил: — И сколько достойных людей, эти заблудшие, во имя ее, погубят?

Епископ вздохнул.

— Помнится, ты сравнил секту с чумой, — в тон Люциусу проговорил он. — И ты был прав! Хотя бы потому, что бороться с нею бесполезно — можно лишь постараться ее пережить.

Эта фраза положила начало очередной, — на сегодня уже третьей, — паузе в беседе двух священнослужителей, каждый из которых погрузился в собственные, весьма далекие от радостных, мысли. Однако эта заминка продолжалась недолго. Склонная к развлечениям натура епископа взяла вверх над временно охватившими его мрачными настроениями.

— Знаешь, — сбрасывая с себя последние путы угрюмости, начал прелат. — Жить, пожалуй, все-таки лучше, чем переживать. К тому же, — он лукаво улыбнулся, — я полагаю, для тебя было бы не лишним появиться в свете.

Догадаться, о чем говорит епископ, было не сложно; тем более что сказанное пришлось очень кстати, напомнив Люциусу об изначальной цели его визита.

— Свет… — с оттенком легкого презрения протянул он, медленно отворачиваясь от окна и упирая свой пронзительный взгляд прямо в лицо собеседника. — Свет опустился до того, что распускает обо мне довольно таки нелицеприятные слухи.

Епископ отвел глаза.

— И правда, — пробормотал он. — Сегодня утром герцог Бэкингем рассказал мне об этом. Но…

— Поэтому я и не хочу появляться в свете, — быстро сказал архидьякон, так легко выяснив имя своего придворного врага и не будучи заинтересованным в дальнейшем развитии этой темы. — Однако, — добавил он, задумчиво касаясь пальцем подбородка, — показаться народу, сейчас (как вы и сказали) было бы не лишним.

Епископ, на мгновение, разочаровавшись отказу Люциуса выйти в свет, при этих словах встрепенулся.

— В Соборе, — продолжал тем временем архидьякон, искоса посматривая на прелата, — я не раз слышал упоминания о некоей труппе бродячих актеров. — Он сделал паузу, с удовольствием отмечая нетерпение собеседника. — Давайте посетим их представление.

Уговаривать епископа было бы занятием определенно излишним.

— Итак, решено? — сразу поспешил уточнить он. — Мы отправляемся в театр?

— Именно, — улыбнувшись, подтвердил архидьякон. — Но… пожалуй, отложим сие мероприятие на следующую неделю.

Подобная оговорка немало удивила прелата.

— К чему такая отсрочка? — спросил он весьма озадаченно.

Люциус снова повернулся к окну.

— Мне нужно вернуть еще один визит, — глухо проговорил он, устремляя взор куда-то вдаль — на серый, похожий на дым от сильного пожара, туман, неуклонно надвигавшийся на предзакатные улицы Лондона.

Глава XVI. Нечестивая проповедь