3.3. КОНЦЕНТРАЦИОННЫЕ ЛАГЕРЯ — ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСКИЕ ЛАГЕРЯ

«Вдоль всей дороги из Вознесенья в Петрозаводск сотни рус­ских семей шли из своих домов в концентрационные лагеря. Шли очень медленно, и некоторые находились в пути больше недели. Естественно, что эти толпы людей производили самое удручающее впечатление: они апатично ожидали на обочинах, пока освободится дорога, и неопределенность будущего отража­лась в выражении их лиц. Приказ отправиться в путь застал мно­гих врасплох, самое ценное имущество спешно было собрано в узлы, свертки и сундуки. Многие с тревогой жаловались на то, что вещи и продовольствие (зерно и муку) пришлось в спешке оставить дома, и все это теперь оттуда не забрать, потому что на южный берег Свири никого их тех, кого перевезли на северный берег на пароме, больше не пускают».

Когда войска Карельской армии в июле 1941 г. вышли на ис­ходные для наступления позиции, им был зачитан приказ глав­нокомандующего, содержавший указания об обращении с во­еннопленными и поведении на оккупированной территории. Приказом определялись и основные направления политики, которую следовало проводить в отношении гражданского на­селения. С гражданским карельским населением надо было об­ращаться дружелюбно, но с осторожностью. Русское население, напротив, следовало отправлять в концентрационные лагеря.

В памятной записке штаба ВуВК от 21 июля содержался пере­чень лиц, подлежавших изоляции, включавший всех руково­дителей коммунистической партии, партийных работников и милиционеров, служащих НКВД, политических руководителей промышленных предприятий, объединений и организаций. Упомянутый перечень был почти идентичен приказу об органи­зации Военного управления, отданному примерно за месяц до этого немецкой армией, действовавшей с территории финлянд­ской Лапландии. Что же касалось довоенной территории Фин­ляндии, то на ней иностранцам вообще нечего было делать. Все советские граждане, находившиеся на утраченной Финляндией после Зимней войны территории, почти 1 400 человек, были за­держаны. Позднее они были перемещены в трудовой лагерь, ор­ганизованный в Миехиккяля[32].

Продвигаясь к востоку от государственной границы 1939 г., войска поначалу встречали преимущественно родственное фин­нам население, а русских — в большом количестве лишь на терри­ториях, прилегающих к реке Свирь и Онежскому озеру. Населе­ние, эвакуированное ранее советскими властями в район Свири, стали вывозить вглубь захваченной территории в сентябре 1941 г. Концентрационные лагеря были организованы в деревнях Видлица, Ильинское, Кавгозеро, Погранкондуши, Паалу и Усланка[33]. Карелов же расселяли на свободе, на колхозных землях в окрес­тностях Олонца. Большое количество русского населения име­лось и в Петрозаводске, но здесь к этой проблеме относились бо­лее сдержанно, и начальник района распорядился изолировать только мужчин в возрасте от 17 до 50 лет, остальных же — только в виде исключения.

Впрочем, в отношении города армия вынашивала далеко иду­щие планы. В лагерях Южной Карелии дополнительное раз­мещение людей было уже невозможно. Из-за своей близости к фронту сомнительным считался и выбор Усланки. Через две недели после захвата города штаб 7-го АК отдал приказ об орга­низации в Яанислинне «концентрационных, или трудовых лаге­рей». Вместимость лагерей рассчитывалась примерно на 10 000 человек. В них намеревались временно поместить всех русских мужчин, находившихся в зоне ответственности армейского кор­пуса и родившихся в 1891-1924 гг. В лагеря препровождалась и часть остального русского населения, если это вызывалось необходимостью поддержания общественного порядка и безопас­ности или проблемами снабжения. Действовавший в Южной Карелии 6-й армейский корпус также получил право высылать со своей территории население, если это было необходимо для ведения боевых действий. В первое время лагерь, состоявший из четырех частей, разместили на южной окраине города: на Кукковке (лагерь №1), на территории сельскохозяйственного училища, или на Северной точке (лагерь №2), в кварталах, на­ходившихся к юго-западу от лыжной фабрики (лагерь №3), и на Голиковке (лагерь №4).

Но и после этого вместимость лагерей оставалась недостаточ­ной, из-за чего людей, прибывших со Свири, были вынуждены оставить на свободном поселении в окрестностях населенного вепсами Шелтозера. В ноябре вышло распоряжение об очи­щении всей южной части Олонецкой Карелии в соответствии с делением на русских и карелов. Русское население осталось и на захваченных осенью территориях, например, в Заонежье. Вследствие этого в конце ноября в качестве лагеря стал исполь­зоваться находившийся в северо-западной части города Крас­ный поселок[34] (лагерь №5), а затем еще и часть территории за­падной перевалочной биржи, на Перевалке (лагерь №6) {см. приложение 7).

Выбор Петрозаводска в качестве места изоляции населения объяснялся несколькими факторами практического свойства. Го­род находился достаточно далеко от линии фронта, и здесь было просто организовать размещение людей и их охрану. Снабжен­ческие перевозки можно было осуществлять по железной дороге, «ведь здесь они[35] готовы к отправке за границу[36], когда ситуация достигнет такой стадии, что от них можно будет избавиться», как отмечал в ноябре начальник отдела по делам населения штаба ВуВК. Кроме того, русское население представляло собой прак­тическую ценность в качестве рабочей силы, что, как свидетель­ствуют формулировки приказов об организации лагерей, также принималось в расчет с самого начала.

Поскольку такое решение проблемы изоляции русского насе­ления считалось временным вариантом, организационным воп­росам не уделялось большого внимания. За организацию лаге­рей, а также за их управление и охрану отвечали роты военной полиции. Численность персонала в октябре 1941 г. была неболь­шой. Помимо начальника лагеря, его заместителя, фельдфебеля, начальника снабжения и лагерного лазарета, на различных кон­торских и снабженческих должностях числилось лишь 9 финнов, в качестве вспомогательной силы — 3 военнопленных. В каждом жилом доме всех лагерей из числа заключенных назначался до­мовой староста для наблюдения за порядком и информирова­ния администрации лагеря. Медицинский персонал полностью состоял из военнопленных и других русских.

В январе 1942 г. 7-й АК передал штабу ВуВК лагеря, находив­шиеся в городе, и они вошли в подчинение штаба Петрозавод­ского района. За охрану и снабжение стала отвечать подчинен­ная Военному управлению рота противовоздушной обороны, командира которой назначили начальником лагерей. В лагеря №№5 и 6 был назначен общий начальник в офицерском звании, в других лагерях на практике начальниками охраны являлись военнослужащие из числа унтер-офицеров или рядовых. В мар­те 1942 г. упоминаются в качестве служащих персонала лагерей офицеры по вопросам труда, охраны и права, начальник главно­го продовольственного склада, а также начальник центрального госпиталя. В связи с ростом числа административных задач в том же месяце в штаб района командировали особого началь­ника всех городских лагерей, а также приказали назначить на­чальников в каждый лагерь. Это не привело к существенному улучшению ситуации. Так, в начале апреля в письме начальни­ка Петрозаводского района, направленном в штаб Олонецкого округа, по-прежнему отмечалась малочисленность командного состава. Во все лагеря следовало бы направить офицеров, и, кро­ме того, работа по снабжению предполагала вакансию офицера хозяйственной службы.

Подчинение лагерей штабу Петрозаводского района, в фун­кции основной деятельности которого они плохо вписывались, прекратилось в конце апреля 1942 г., когда было приказано под­чинить их напрямую штабу Олонецкого округа. Новым началь­ником городских лагерей и одновременно инспектором других концлагерей Олонецкого и Масельгского округов был назначен подполковник в отставке Густав Эмиль Левялахти, в гражданской жизни — директор спортивного училища в Виерумяки. Началь­ник ВуВК утвердил первый регламент, касавшийся характера лагерей, управления ими и поддержания в них порядка только в конце мая 1942 г. — спустя полгода после их организации! В соот­ветствии с ним в лагерях содержались:

— ненациональное население с тех территорий, где его пребы­вание в связи с возможностью ведения боевых действий было не­допустимым;

— политически неблагонадежные лица вне зависимости от на­циональности, находящиеся на территории, подчиненной ВУВК;

— в исключительных случаях и другие лица, чье пребывание на свободе на территории, подчиненной ВуВК, считалось нежела­тельным.

Вопросы заключения в лагерь и освобождения из него решал начальник округа. Решения же, принимавшиеся в отношении больших групп и всех политически неблагонадежных, относи­лись к компетенции начальника ВуВК. Политически неблагона­дежных людей следовало размещать отдельно от других заклю­ченных, и для них были организованы отдельные лагеря. Лица, относившиеся к родственным финнам народам, содержались в Колвасозере[37], а «ненационалы» — в Видлице, откуда они впос­ледствии были переведены в Киндасово.

В подчинении начальника лагерей находились начальники отдельных лагерей. Военные звания лиц, получивших назначе­ние в Петрозаводск в мае-июне 1942 г., варьировались от фен­рика (младшего лейтенанта) до капитана. Текучка здесь оказа­лась большой: весной 1944 г. из лиц, первоначально занимавших должности в администрации лагерей, остался лишь один чело­век. Летом 1942 г. управление лагерями сосредоточили в глав­ном бюро концлагерей Олонецкой (Южной) Карелии, подчи­ненном административному отделу штаба Олонецкого округа, но численность персонала лагерей оставалась по-прежнему не­достаточной. В начале октября 1942 г. в помещениях, находив­шихся на Лососинской набережной, помимо Левялахти работали начальник снабжения, штабной офицер, офицеры поделай ра­бочей силы и вопросам права, ответственный за продовольствен­ное снабжение и 5 других служащих отдела, всего — 11 человек. Принадлежавший к старшему поколению начальник (Левялах­ти) демобилизовался в конце 1942 г. и на его место был назначен служивший в отделе контроля штаба ВуВК майор (позднее под­полковник) Рольф Шильдт.

Сокращение численности заключенных привело к закрытию лагерей на Кукковке и Голиковке (№№1 и 4) уже осенью. Голиковский лагерь действовал в последующем как приемный пункт, в котором люди, прибывшие в город и подлежавшие изоляции, проходили карантин перед отправкой в собственно лагеря. В феврале 1944 г. лагерь на Кукковке был вновь открыт.