7.1. ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРОДУКТАМИ ПИТАНИЯ

Когда осенью 1941 г. Военное управление приступило к ра­боте, ситуация с обеспечением населения продуктами питания по ряду причин была сложной. Перед отступлением советские власти пытались, по возможности, вывезти с оставляемой терри­тории все имевшиеся запасы продовольствия. Часть урожая из-за военных действий осталась неубранной или была уничтожена, а часть его — реквизировала для своих нужд оккупационная ар­мия. К концу года в Олонецком округе запасов самого основно­го продукта питания, хлеба, из собственного урожая оставалось только до февраля 1942 г. С целью решения проблемы дефицита продовольствия начальник Военного управления распорядился конфисковать запасы зерна, сахара, пищевых жиров, мяса, мясо­продуктов, а также кофе и чая.

В части продовольственного снабжения большинство насе­ления Яанислинны с самого начала оказалось в зависимости от действий оккупационных властей. В дни, последовавшие за за­хватом города, в разных его частях на базе армейских продоволь­ственных складов были организованы пункты, на которых жела­ющие могли бесплатно получать продукты питания. Эти пункты использовались также для распределения продовольствия в на­чальный период организации карточной системы. Продуктовые карточки давались горожанам одновременно с регистрацией.

Поначалу дневная продовольственная норма на человека со­стояла из 400 гр. хлеба, 40 гр. сахара и 10 гр. соли. Сокращенная до 300 гр. в конце октября 1941 г. норма выдачи хлеба считалась властями недостаточной, поскольку «у большинства жителей го­рода не было никаких запасов продовольствия, а... картофель и овощи из-за ранних холодов остались неубранными и замерзли». Дополнительно горожанам стали выдавать по куску соленой тю­ленины из тех запасов, которые нельзя было использовать для продовольственного снабжения армии.

Оккупационные власти исходили из того принципа, что насе­ление должно было само обеспечивать свое существование, и во второй половине ноября 1941 г. районный штаб прекратил вы­дачу ему продуктов. В дальнейшем продовольствие предполага­лось выдавать в основном за плату. За организацию розничной торговли в Восточной Карелии на правах монополии отвечало образованное четырьмя наиболее крупными финляндскими оп­товыми фирмами (СОК, OTK, «Кеско» и «Туко») акционерное общество «Вако» (Vako Оу), деятельность которого контроли­ровали чиновники ВуВК, отвечавшие за снабжение населения. Людям, обращавшимся с просьбой о выдаче продуктов питания в районный штаб, предлагалось теперь устраиваться на работу.

Согласно планам, в нормируемые продуктовые пайки долж­ны были включаться хлебобулочные изделия, корнеплоды, кар­тофель, мясо, пищевые жиры, молоко и сахар; затем этот список пополнился мармеладом. Время от времени в пайки добавляли горох, крахмал и т. д. Право приобретения продуктов зависело от возраста, пола, национальности работника и тяжести тру­да. По заключению врача больные могли пользоваться правом приобретения дополнительных продуктов питания, а с осени 1942 г. это право было предоставлено беременным женщинам и кормящим матерям. В конце 1943 г. существовало 11 категорий продуктовых пайков. Кроме того, дети обеспечивались дополни­тельным питанием в столовых народных школ, а также в яслях и детских садах. Правда, до конца 1943 г. в школах учились только дети родственных финнам народов.

До октября 1943 г. в обеспечении продуктами питания свобод­ного национального и ненационального населения применя­лись разные нормы: представителям ненационального населе­ния приходилось довольствоваться меньшими пайками. Финны, проживавшие в городе, получали такие же пайки, как население в самой Финляндии, а большая часть работников Военного уп­равления — более калорийный армейский паек. В концентра­ционных/переселенческих лагерях пайки рассчитывались по таким же нормам, как в лагерях для военнопленных. Поначалу в лагерях выдавались пайки двух типов: для неработающих (А) и для работающих (В).

В январе 1942 г. в лагерях стал выдаваться С-паек для заклю­ченных, занятых особо тяжелым физическим трудом. Осенью того же года А-паек был отменен, после чего всем заключенным выдавался как минимум В-паек.

На графике 2 представлены оценки теоретической питатель­ной ценности ежедневных норм потребления продовольствия для разных групп населения, составленные на основе послево­енных сводных данных. Из графика следует, что продуктовые нормы для гражданского населения как самой Финляндии, так и Восточной Карелии изменялись практически ежемесячно.

В пайки свободного населения включалось также незначитель­ное количество ненормированных дополнительных продуктов, таких как рыба, яйца, ягоды, грибы. Впрочем, в первый год окку­пации эти виды продовольствия не имели сколько-нибудь сущес­твенного значения, и питательная ценность пайков оставалась значительно ниже потребностей людей. До осени 1942 г. паек представителей родственных народов превышал паек ненационального населения примерно на 10%, т. е. ненамного, но в су­ществовавшей тогда ситуации это означало сокращенное потреб­ление самого необходимого. После сбора нового урожая пайки заметно увеличились, а дискриминация в их величине по национальности оказались столь большие недостатки, что их положение было другим (хуже, чем у свободных). Продукты питания могли быть частич­но испорченными, а недостающие заменялись другими, менее калорийными. В худшем случае вместо мяса и пищевых жиров выдавалась только мука, в которую, по свидетельству некоторых заключенных, добавляли суррогаты. Согласно инструкциям, ра­ботающие заключенные должны были получать продовольствие как минимум в соответствии с В-пайком, однако в 1942 г., наибо­лее тяжелый по снабжению продовольствием период, более 90% заключенных — по-видимому, и большинство работающих — вы­нуждены были довольствоваться А-пайком. Контрольные про­верки пайков В и С выявили недостачу дневной продовольс­твенной нормы, достигавшую 400 Ккал. Приготовление пищи в стесненных условиях само по себе уже представляло проблему. Весной начался голод — в источниках содержатся упоминания о потреблении в пищу отбросов и падали — и показатели смерт­ности резко пошли верх. Только в июле 1942 г. от голода в лаге­рях умерли по меньшей мере 500 человек.

Особенно тяжело переживали недоедание многотысячное дет­ское население и ослабленные старые люди. Молока, получае­мого от коров лагерного хозяйства, хватало для распределения, например в сентябре 1942 г., кроме скотников только больным и ослабленным людям, детям до двух лет и финскому персоналу концлагерей. Дневная норма молока составляла примерно чет­верть литра.

Очевидно, что возможности получать дополнительное про­довольствие в лагерях были незначительны. Брать продукты у посторонних было запрещено, но голод заставлял людей, даже под угрозой наказания, без разрешения выходить за пределы огражденной зоны. Так, например, командир дислоцированной в городе егерской бригады жаловался в июне 1942 г., что заклю­ченные бродят и просят милостыню на территории раскварти­рования войсковых частей. Уже в феврале солдатам запретили делиться своими пайками с гражданскими лицами после того, как у некоторых женщин-заключенных был обнаружен хлеб из пайков финских солдат.

Общее улучшение продовольственной ситуации осенью 1942 г. отразилось также на положении в лагерях. В начале октября был отменен наименее калорийный А-паек. По всей видимости, на это решение повлияли помимо гуманных соображений причи­ны самого практического свойства, например, необходимость повышения низкой производительности труда.

В дальнейшем помимо повышения норм, по-видимому, и рас­пределение стало осуществляться более эффективно. С целью получения дополнительного продовольствия весной 1942 г. в ла­герях стали устраиваться огороды, и к 1944 г. эта деятельность получила весьма широкое развитие. Кроме прочего, обрабаты­вались 40 га пашенных земель совхоза №4, были разработаны целинные земли на территории лагерей и в прилегающих к ним местностях, а в лагерях № 2 и № 5 занимались животноводством. Весной 1943 г. на территории двух лагерей были открыты две продовольственные точки акционерного общества «Вако», в ко­торых продавались промышленные товары и такие ненормируемые продукты питания, как рыба и квашеная капуста.

Память о голодных временах пробудила среди свободного на­селения города большой интерес к самостоятельному возделыва­нию земельных участков. Кроме клочков земли на придомовой территории под огороды использовались, к примеру, пепелища сгоревших домов. По оценке начальника района, в личном поль­зовании свободного населения в 1944 г. насчитывалось пример­но 25-30 га обрабатываемой земли. Тем не менее частично обес­печить себя продовольственным зерном могли лишь немногие; например, в 1943 г. таких земледельцев насчитывалось около 20 человек. Для нужд школьных столовых сельхозпродукты выра­щивались на участках, обрабатывавшихся учащимися, у части населения еще с довоенного периода имелся домашний скот, а для пополнения скудных мясных пайков выдавались разреше­ние на приобретение поросят. По мнению начальника района, в 1944 г. продовольственные пайки могли в целом считаться до­статочными, хотя в какой-то мере торговля продуктами на чер­ном рынке по-прежнему продолжалась. Незаконной торговлей занимались в основном финские солдаты, продававшие продо­вольственные товары из армейских запасов.

В начале 1944 г. пашенные земли Петрозаводского района, за которые отвечал сельскохозяйственный отдел штаба Прионеж­ского района, по предложению Симойоки были переданы в подчинение штаба Петрозаводского района. Площадь пашни составляла в общей сложности почти 490 га, а наиболее крупны­ми хозяйствами были совхоз № 1 (около 230 га) и Сулажгорская ферма (около 128 га). Из общей площади пашни примерно 355 га принадлежало сельскохозяйственному отделу, а остальные земли были переданы в пользование армии, переселенческих лагерей, АО «Вако» и др. Помимо выращивания зерновых, картофеля и корнеплодов, по инициативе районного штаба занимались садо­водством и разведением домашнего скота. Весной 1944 г. стадо молочного скота насчитывало около 100 голов .

7.2. ОБЕСПЕЧЕНИЕ ОДЕЖДОЙ

В долговременной перспективе обеспечение одеждой оказа­лось более трудной задачей, хотя и не столь серьезной, как снаб­жение продовольствием. Уже в начале 1942 г. отмечался недоста­ток товаров для свободного населения города, и, прежде всего, обуви и нижнего белья. Кроме того, в продаже фактически не имелось тканей. Когда в конце 1941 г. открылись народные школы, оказалось, что посещавшие их дети были очень плохо одеты. Поскольку чиновники Военного управления не могли ре­шить этот вопрос, то учителя по собственной инициативе стали организовывать доставку одежды из Финляндии. В результате, одежда и обувь поступили в таком количестве, что их хватило для распределения всем детям школьного возраста и частично даже их младшим братьям и сестрам. Представляется, что на долю ненациональных детей, не посещавших школу, из этой по­мощи ничего не досталось.

В дальнейшем товарами из захваченной военной добычи, пос­тупивших в магазины, спрос был удовлетворен настолько, что ситуация с обеспечением одеждой летом 1942 г. даже считалась нормальной, а с обувью — удовлетворительной. По мере продолжение войны и истоще­ния трофейных запасов дефицит товаров стал проявляться вновь, и в 1943 г. обеспечение насе­ления одеждой и обувью получило неудовлетво­рительную оценку. То­вары для нужд населе­ния Восточной Карелии из самой Финляндии поступали в очень огра­ниченном количестве и, например, кожаные изделия поставлялись только взамен присыла­емых необработанных шкур.