И. СТАЛИН. По некоторым сведениям, фюрер не единожды с похвалой отзывался о Сталине, усматривая в нём своего единомышленника, например, по вопросам государственной политики антисемитизма. В последнем, по некоторым источникам, его поспешил уверить сам генералиссимус через министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа (1893–1946), а также личного друга и фотографа канцлера Генриха Гофмана (1885–1957). Именно при содействии этих лиц Иосиф передал своему «другу» Адольфу информацию о своей политике в отношении советских евреев. 24 июля 1942 г. Гитлер сообщил об этом своим приближенным за ужином в своей ставке «Вервольф» под Винницей. В частности, он заявил: «Сталин в беседе с Риббентропом не скрывал, что ждет лишь того момента, когда в СССР будет достаточно специалистов, чтобы полностью покончить с засильем в руководстве евреев, которые на сегодняшний день пока еще ему нужны». Со временем сталинских специалистов оказалось предостаточно, чтобы развалить могучую империю, построенную на муках и страданиях, костях и крови, талантах и творческих свершениях представителей всех племен, в том числе и еврейского происхождения, населявших дотоле территорию этой необъятной державы.
Малоизвестный исторический факт весьма ярко дополняет вклад сталинского режима в трагедию европейского еврейства. Так, в начале 1940 г. берлинский и венский офисы Центрального управления по еврейской эмиграции, возглавлявшиеся, соответственно, Рейнхардом Гейдрихом (1904–1942) и Адольфом Эйхманом (1906–1962), обратились к советскому правительству с просьбой принять 350–400 тысяч немецких евреев и около 1 миллиона 800 тысяч польских евреев в Еврейскую автономную область (ЕАО) или Украину. Большевистская держава ответила отказом, мотивируя своё решение тем, что согласно Договору о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 г. обмены предусматривались только немцами, украинцами, белорусами и русинами. О евреях речи не было. Тем самым первое в мире интернациональное государство, по сути, вынесло смертный приговор самой гонимой нации в мире. Одним из первых на пронацистскую, антисемитскую политику сталинской империи в отношении евреев обратил внимание в «Открытом письме Сталину» известный российский революционер, советский дипломат Федор Федорович Раскольников (1892–1939), который писал: «Еврейских рабочих, интеллигентов, ремесленников, бегущих от фашистского варварства, вы равнодушно предоставили гибели, захлопнув перед ними двери нашей страны, которая на своих огромных просторах могла гостеприимно приютить многие тысячи эмигрантов».
Эта политика соучастия в геноциде евреев не вызывает удивления, поскольку Сталин был верен своему союзническому долгу перед Гитлером в полном соответствии с буквой и духом Договора о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 г., заключенного в дополнение к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом (известном также как «Пакт Риббентропа-Молотова») от 23 августа 1939 г. со всеми его секретными протоколами. Очень лаконичную оценку данному пакту дал в упомянутой книге В.А. Коротич: «Я работал в парламентской комиссии по пакту Риббентропа — Молотова, которым Гитлер и Сталин узаконили свой государственный бандитизм».
К месту заметить, что о подлинном отношении к указанным договорам Гитлер поведал 22 июня 1941 г. в своём Обращении к немецкому народу в связи с началом войны против Советского Союза. Сталин же, судя по всему, принял эти договора за чистую монету. При этом стремление Сталина к углублению союзнических отношений распространялось вплоть до присоединения к Тройственному пакту, заключенному 27 сентября 1940 г. между Германией, Италией и Японией. С этой целью 12–13 ноября 1940 г. В.М. Молотов нанес визит Гитлеру, во время которого заявил, что «если нас будут считать равными партнерами, а не простыми марионетками, мы могли бы в принципе присоединиться к тройственному Пакту». Из Германии В.М. Молотов вернулся не с пустыми руками, а с проектом соглашения между странами Тройственного пакта и СССР. В редакции Сталина этот документ обрел форму пакта четырёх держав. В развитие политического курса на союз с Гитлером В.М. Молотов 25 ноября 1940 г. пригласил посла Германии в СССР Фридриха Шуленбурга (1875–1944) и вручил ему ноту, в которой уведомлялось, что «СССР согласен принять в основном проект пакта четырех держав об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи…». По сути, эта нота стала дипломатической формой воплощения в жизнь глубинного смысла союза между сталинским СССР и гитлеровской Германией: раздел сфер влияния в мире.
В этом отношении представляют интерес воспоминания советского разведчика Л.З. Треппера, которого Вторая мировая война застала в Европе, где он по заданию руководителя военной разведки СССР Яна Карловича Берзина (1889–1938) организовал разведывательную сеть под названием «Красная каппела». В частности, он писал: «В течение этих горестных месяцев мы частенько слышали из уст немецких офицеров невыносимое для нас сравнение режимов Гитлера и Сталина. Дескать, между национал-социализмом и «национальным социализмом» нет никакой разницы. Они нам говорили, что и тот и другой наметили себе одну и ту же цель, но идут к ней разными путями… Я и сейчас отчетливо вижу и слышу немецкого офицера, который, хлопнув ладонью по капоту двигателя, громко проговорил: — Если удачи нашего наступления превзошли все ожидания, то это благодаря помощи Советского Союза, который дал нам бензин для наших танков, кожу для наших сапог и заполнил зерном наши закрома!». Эту тему продолжил много лет спустя уже другой бывший советский разведчик В.Б. Резун, который, в частности, заявил: «Гитлер — фашист, и напасть на него — святое дело, а вот подписать с ним договор о дружбе, действительно, позор. Как и поставлять ему ванадий, вольфрам, молибден, марганец, медь, олово, никель… нефть…, хлеб тоже — да все! Гитлер душит Европу, строит концлагеря, а мы его усердно снабжаем, — это стыд!».
О сотрудничестве между двумя экспансионистскими режимами подробно было поведано в статье литовского журналиста и историка Альгимантаса Каспаравичюса «История сотрудничества СССР и Третьего рейха в 1939–1940 г., или о чем умолчали авторы «справки» российского МИДа». Автор, в частности, писал: «В конце 1939 года недалеко от Мурманска была основана ремонтная база для немецких кораблей, ее корабли весной 1940 года участвовали в агрессии против Норвегии. База фактически действовала до начала войны между Германией и СССР. В то же время страны активно торговали между собой оружием, амуницией, стратегическим военным сырьем (мангановой рудой, нефтепродуктами, асбестом, зерном, хлопком, льном и др.), обменивались военными технологиями, специалистами…» (ИноСМИ. ru, 20.01.2012 г.). В указанном перечне сырья, поставленном большевистским СССР нацистской Германии, следует также упомянуть хром и каучук. В общем, можно утверждать, что нацистское нашествие на СССР было основательно проинвестировано сталинской империей задолго до 22 июня 1941 г. На политическое значение межгосударственного альянса гитлеровской Германии и сталинского СССР, свято соблюдаемого последним вплоть до указанной даты, обратил внимание историк Ю.Н. Афанасьев: «Многие так и не постигли смысла ни ее причин и начала, ни ее окончания и итогов. Советский Союз вступил в нее 17 сентября 1939 г. на стороне Гитлера. И Советский Союз воевал на стороне нацистской Германии до 22 июня 1941 г., потому она и Великая Отечественная, не Вторая мировая». На это обстоятельство обращает внимание и В.Б. Резун: «Вторая мировая война была начата Советским Союзом преднамеренно в 1939 году, и с самых первых ее дней СССР был участником Второй мировой и был союзником Гитлера — вместе с Гитлером успешно крушил Европу».
И даже после нападения нацистской Германии на большевистский СССР Сталин готов был вести диалог с Гитлером. Более того ради его продолжения советский тиран готов был по воспоминаниям П.А. Судоплатова расплатиться с фюрером частью территории советской империи, в частности Прибалтикой, Украиной, Бессарабией, Буковиной и Карельским перешейком. Разумеется, о грядущей судьбе населения этих территорий диктатор даже и не заикался. В глубине души он, видимо, отдавал себе отчёт в том, что хрен редьки не слаще. Сталин и Гитлер, большевизм и нацизм — близнецы-братья. Как весьма иронично по сему поводу заметил В.Б. Резун: «Гитлер и Сталин похожи друг на друга, как два тяжелых яловых сапога», поясняя «у Гитлера красный флаг, и у Сталина — красный, Германия строила социализм, и СССР строил социализм, у рейха четырехлетние планы, у нас — пятилетние, у них гестапо, у нас — НКВД, там концлагеря, и тут тоже, у Шикльгрубера одна партия у власти, остальные в тюрьме, и у Джугашвили тот же вариант… Гитлер ходил в полувоенной форме, и Сталин в полувоенной форме, фюрер без эполет, и вождь наш без знаков различия». В действительности, эти два палача стали источником неисчислимых бед для всего мира, но прежде всего для народов Европы. Лишь одно их разнит: преступления нацистской Германии уже давно не секрет для мирового сообщества, но злодеяния большевистского СССР — всё ещё тайна за семью печатями. Некоторый свет истины на тёмную историю преступлений сталинской империи по отношению к малым народам проливает книга российского историка и социолога, доктора философских наук Вадима Захаровича Роговина (1937–1998) «Партия расстрелянных». Для того чтобы не сбылось мрачное пророчество британского публициста Стюарта Хоума о том, что «не пройдет и ста лет, как средний человек будет помнить, чем отличались фашисты от коммунистов, примерно так же, как сейчас помнят, чем отличаются гвельфы от гибеллинов», считаю необходимым привести пространные выдержки из книги В.З. Роговина.
В ней приводятся малоизвестные данные о жесточайшей расправе с представителями тех этносов, которые ранее имели свои компактные территориальные образования в составе Российской империи, получивших после Октябрьского переворота статус суверенных держав. Речь прежде всего идёт о поляках, немцах, румынах, финнах, латышах, литовцах и эстонцах. Фактическим «обоснованием» этих репрессий стала негласная установка о том, что лица, принадлежащие к данным этносам (равно как и представители других наций, имевших свои государственные образования за пределами СССР), будь они даже заслуженными революционерами, склонны к шпионской работе в пользу «своего» государства. Тем самым, в СССР было положено начало широкомасштабной кампании этнических чисток: «охота на ведьм» в лице малых народов началась.
Этнические чистки проводились по приказам наркома внутренних дел, утверждаемым соответствующими постановлениями Политбюро ЦК ВКП(б). Так, 31 января 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло следующее постановление: «Разрешить наркомвнуделу продолжить до 15 IV 1938 г. операцию по разгрому шпионско-диверсионных контингентов из поляков, латышей, немцев, эстонцев, финнов, греков, иранцев, харбинцев, китайцев и румын, как иностранных подданных, так и советских граждан, согласно соответствующих приказов НКВД СССР. Оставить до 15 апреля 1938 года существующий внесудебный порядок рассмотрения дел по этим операциям… Предложить НКВД провести до 15 апреля аналогичную операцию и погромить кадры болгар и македонцев…».
Подобные «массовые операции» фактически превратились в откровенный геноцид опальных этносов. Они отличались беспрецедентной жестокостью. Так, например, в Ростове латыши и поляки арестовывались по спискам, составленным на основе данных адресного бюро. А в феврале 1938 г. здесь были арестованы 300 иранцев — весь состав артели чистильщиков обуви.
В последующих простосердечных воспоминаниях председателя Особой тройки НКВД по Московской области Михаила Ильича Семёнова (1898–1939) говорилось: «Во время проведения массовых операций 1937–1938 гг. по изъятию поляков, латышей, немцев и др. национальностей аресты проводились без наличия компрометирующих материалов… Арестовывали и расстреливали целыми семьями, в числе которых шли совершенно неграмотные женщины, несовершеннолетние, даже беременные, и всех, как шпионов, подводили под расстрел без всяких материалов, только потому, что они — националы».
Но с особым цинизмом проводилась расправа над коммунистами соответствующего этнического происхождения. По словам одного из ближайших ежовских подручных Александра Павловича Радзивиловского (1904–1940), органами НКВД на местах было получено следующее указание Н.И. Ежова: «С этой публикой не церемоньтесь, их дела будут рассматриваться «альбомным» порядком. Надо доказать, что латыши, поляки, немцы и др., состоящие в ВКП(б), — шпионы и диверсанты».
Наиболее многочисленными категориями среди репрессированных «националов» оказались поляки и латыши. Расправа над ними шла параллельно с ликвидацией социально-культурных прав этих национальностей. Например, в начале 30-х годов на Украине и в Белоруссии действовало 670 польских школ, 2 польских вуза, 3 театра, на польском языке выходили одна центральная, 6 республиканских и 16 районных газет. Все они в 1937–1938 годах были закрыты. В Москве были закрыты латышские театр, клуб и школа.
Уже в 1936 году было репрессировано 35820 поляков. По воспоминаниям Н.С. Хрущёва, «когда в 1936, 1937, 1938 годах развернулась настоящая «погоня за ведьмами», какому-либо поляку трудно было где-то удержаться, а о выдвижении на руководящие посты теперь не могло быть и речи. Все поляки были взяты в СССР под подозрение».
Большое число латышей оказалось в СССР потому, что после гражданской войны в Латвии установился полуфашистский режим, развернувший нещадную борьбу с революционерами. Это вызвало обильный приток в советскую державу политических эмигрантов из Латвии. При этом в стране остались все бойцы латышской стрелковой дивизии, сыгравшей огромную роль в установлении и защите Советской власти.
В декабре 1937 г. был издан приказ НКВД о массовых арестах латышей. Большинство арестованных стали жертвами групповых расстрелов. Только с 5 января по 20 июля 1938 г. было проведено 15 расстрельных акций, в которых было убито 3680 латышей.
В некоторых документах упоминались имена более тысячи репрессированных латышей, большинство которых были расстреляны в 1937–1938 годах. Среди оных — немалое число рядовых рабочих, колхозников, инженеров, учителей и т. д. Основную часть погибших составляли представители квалифицированных слоёв интеллигенции — профессора, журналисты, литераторы, хозяйственники, дипломаты, офицеры, чекисты и т. д. Свыше половины жертв — члены ВКП(б), около трети — большевики с подпольным стажем, участники революции 1905–1907 гг., члены обществ каторжан и ссыльнопоселенцев, делегаты съездов ВКП(б). Почти все несчастные были казнены по обвинению в шпионаже в пользу буржуазной Латвии. По словам А.И. Солженицына под каток репрессий попали «все латышские стрелки и латыши-чекисты — да, латыши, акушеры Революции, составлявшие совсем недавно костяк и гордость ЧК! И даже те коммунисты буржуазной Латвии, которых выменяли в 1921, освободив их от ужасных латвийских сроков в два и в три года». Не обладавшие высоким социальным статусом латыши, литовцы и эстонцы были выселены из Москвы, Ленинграда и других крупных городов в места спецпоселений.
Несколько тысяч финнов было репрессировано только в Ленинградской области, где одновременно были закрыты все действовавшие там финские школы, техникумы, дома культуры, церкви, газеты, издательства, финское отделение в Институте имени Герцена.
В 1937–1938 гг. были проведены массовые депортации целых народов. Как заметил А.И. Солженицын: «Это было народное переселение, этническая катастрофа».
Первыми жертвами этой катастрофы пали корейцы Дальнего Востока. 10 июня 1924 г. Председатель Совнаркома Рыков подписал «Устав союза корейцев, проживающих на территории СССР», согласно которому корейская община получила широкие юридические права и возможности в развитии национальной культуры. В Дальневосточном Крае был создан национальный корейский район с 55 корейскими сельскими советами. В апреле 1937 г. «Правда» разразилась статьёй, которая вещала о том, что японские секретные службы заслали на территорию Дальнего Востока своих многочисленных корейских и китайских агентов, «маскирующихся под уроженцев этого района». 21 августа 1937 г. было принято секретное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного Края». В этом изуверском акте перед органами НКВД ставилась задача переселить к 1 января 1938 г. корейцев из ДВК в Казахстан и Узбекистан. Все высланные превращались в «спецпоселенцев», которым запрещалось возвращаться в родные места. Это решение базировалось на обвинении корейцев в массовом шпионаже и готовности выступить на стороне Японии в случае её нападения на СССР. 11 сентября 1937 г. Сталин направил в Дальневосточный крайком телеграмму, в которой говорилось: «По всему видно, что выселение корейцев — дело назревшее… Предлагаем принять строгие и срочные меры по точному исполнению календарного плана». В ходе депортации, завершившейся в октябре 1937 г., из ДВК было выселено около 172 тыс. корейцев. 25 тысяч корейцев и 11 тысяч китайцев были арестованы. По словам А.И. Солженицына «корейцы с Дальнего Востока (ссылка в Казахстан), первый опыт взятия по крови… Все китайцы, жившие на советском Дальнем Востоке, получили шпионский пункт 58-6, взяты были в северные лагеря и вымерли там. Та же участь постигла китайцев — участников Гражданской войны, если они заблаговременно не умотались».