— Специальный аппарат для получений… это… ви загт ман? а-а-а… чистый сердечный признаний…
— Пытки?..
— О-о-о… — Грета горестно покачивает головой. — Придет ночь — будешь слышала».
В связи с этой горестной историей приходит на память эпизод, о котором поведал в упомянутой книге В.А. Коротич о том, что «отец рассказывал мне, что когда-то в гестапо его допрашивали русскоязычные следователи с энкавэдэшной выучкой. Позже я узнал, что были целые «русские отделы», укомплектованные перебежчиками». Такие же обобщения в результате одного из самых тяжких испытаний в его жизни пришли и в голову В.И. Туманова, который в упомянутой книге заметил: «Не знаю, где появились первые зондеркоманды, в фашистской Германии или сталинском Советском Союзе, но их создание, бесспорно, было дальновидным и по-своему замечательным изобретением системы перемола личности».
Поучительный пример сравнения методов дознания тайной полиции гитлеровской Германии и сталинского СССР привёл А.И. Солженицын: «От сравнения Гестапо — МГБ уклониться никому не дано: слишком совпадают и годы и методы. Ещё естественнее сравнивали те, кто сам прошёл и Гестапо и МГБ, как Евгений Иванович Дивнич, эмигрант. Гестапо обвиняло его в коммунистической деятельности среди русских рабочих в Германии, МГБ — в связи с мировой буржуазией. Дивнич делал вывод не в пользу МГБ: истязали и там и здесь, но Гестапо всё же добивалось истины, и когда обвинение отпало — Дивнича выпустили. МГБ же не искало истины и не имело намерения кого-либо взятого выпускать из когтей». Добавлю, что гестапо при этом всё же мучило и пытало политических врагов нацистского государства, а советская охранка — чаще всего верноподданных строителей большевистской державы.
Допустим, нацистская Германия никогда не скрывала своей патологической ненависти к любому международному рабочему движению под эгидой Интернационала. Но, СССР-то объявил себя землей обетованной для приверженцев этой идеи со всего мира. На практике, однако, это выродилось в авантюру международного масштаба, как, собственно говоря, и всё прочее, что в подавляющем своем большинстве творилось на территории тоталитарной империи. Иными словами, если в СССР и имел место интернационал, то, по всей видимости, только в местах массового заключения и уничтожения людей. Причём подобный интернационал был густо замешан не на всеобщих идеалах, а на коллективных страданиях. Об этом свидетельствует другой эпизод из истории преступлений сталинской империи, но уже в Ярославской тюрьме образца 1938 г. В частности, Е.С. Гинзбург упоминает, как во время её пребывания в карцере услышала нечеловеческие крики одной из заключенных, насильно водворяемой в одну из соседних камер. Случайный диалог с тюремным надзирателем пролил свет на судьбу новоявленной узницы. Как образно поведал дежурный страж: «Кишка у них больно тонка, у заграничных-то этих! Вовсе никакого терпенья нет. Ведь только-только посадили, а как разоряется. Наши-то, русские, небось все молчком. Ты-то вон пяты сутки досиживаешь, а молчишь ведь…
И в этот момент я ясно различаю доносящиеся откуда-то вместе с протяжным воем слова «коммунисте итальяно», «коммунисте итальяно…».
Так вот кто она! Итальянская коммунистка. Наверно, бежала с родины, от Муссолини, так же как бежала от Гитлера Клара, одна из моих бутырских соседок». Злая ирония судьбы заключалась в том, что возвышенные идеи всемирного братства, которые объединили зарубежных интернационалистов в советской стране в поисках надежного убежища, нашли своё высшее воплощение только в их общей братской могиле в этой ставшей им всего лишь последним прибежищем земле.
По существу, в СССР восторжествовал большевизм и большевики, которые уже в силу одного своего крестьянского происхождения ненавидели коммунизм и коммунистов в марксистском смысле этого понятия не менее люто, чем нацисты. Это-то и роднило нацистскую Германию и большевистский СССР. В своей бесчеловечности обе державы были, что называется, одним миром мазаны. Впрочем, были и некоторые отличия. В частности, писатель В. П. Некрасов заметил, что «Советский Союз — подлая страна. Пусть гитлеровская Германия была самой жестокой, но эта — самая подлая, ленивая, обманчивая. На фоне всего этого пьянство — лучший из ее недостатков». Но с точки зрения трагической судьбы населения советской империи — это несущественные частности. Некоторые исследователи утверждают, что на территории СССР зарубежных коммунистов было истреблено больше, чем в странах их исхода во время немецкой оккупации. Во всяком случае, Л.З. Треппер утверждает, что «Сталин, этот великий могильщик, ликвидировал в десять, в сто раз больше коммунистов, нежели Гитлер».
Очень примечательный пример отношения Сталина к иностранным коммунистам привёл в упомянутой книге Б.Г. Бажанов: «Когда Ленин подал мысль об устройстве автоматической сети «вертушек», Сталин берется за осуществление мысли…
Всю установку делает чехословацкий коммунист — специалист по автоматической телефонии . Конечно, кроме всех линий и аппаратов Каннер приказывает ему сделать и контрольный пост, «чтобы можно было в случае порчи и плохого функционирования контролировать линии и обнаруживать места порчи». Такой контрольный пост, при помощи которого можно включаться в любую линию и слушать любой разговор, был сделан. Не знаю, кто поместил его в ящик стола Сталина… Но, как только вся установка была кончена и заработала, Каннер позвонил в ГПУ Ягоде от имени Сталина и сообщил, что Политбюро получило от чехословацкой компартии точные данные и доказательства, что чехословацкий техник — шпион; зная это, ему дали закончить его работу по установке автоматической станции; теперь же его надлежит немедленно арестовать и расстрелять. Соответствующие документы ГПУ получит дополнительно.
В это время ГПУ расстреливало «шпионов» без малейшего стеснения. Ягоду смутило все же, что речь идет о коммунисте — не было бы потом неприятностей. Он на всякий случай позвонил Сталину. Сталин подтвердил. Чехословацкого коммуниста немедленно расстреляли».
Приказать убить своих самых верных союзников из разных стран, которые при этом боготворили СССР в качестве торжества идеи справедливости на земле! Не исторический ли это просчёт? Но как заметил по аналогичному случаю А.И. Солженицын: «Сталин распорядился именно так. Это был случай, когда историческая личность капризничает над исторической необходимостью».
Иными словами, в сухом остатке режим самодержавной диктатуры Сталина нанёс неизмеримо больший урон международному коммунистическому движению, чем режим единоличной диктатуры Гитлера. С глубоким удовлетворением этот факт констатировал родоначальник европейского фашизма, премьер-министр Италии Бенито Муссолини, отметив, что «никто до сих пор не наносил идее коммунизма (пролетарской революции) таких ударов и не истреблял коммунистов с таким ожесточением, как Сталин». По словам дуче «Сталин — скрытый фашист». Сталин, действительно был таковым, поскольку тщательно скрывал свою, по сути, фашистскую политику от зоркого ока антифашистов. Собственно говоря, это была одна из причин его лютой ненависти к противникам фашизма, которых он, как уже отмечалось выше, без всякого сожаления выдавал на растерзание Гитлеру. На чудовищные ошибки и просчеты стратегического характера, которые Сталин допустил в угоду Гитлеру накануне нападения нацистской Германии на СССР, обратил внимание советский разведчик, писатель Эрнст Генри (1904–1993). В частности, он поведал: «Вот, на мой взгляд, итог государственной мудрости Сталина к концу 30-х годов. Как сказано, я говорю только о его международной политике и о том, что имело к ней прямое отношение.
1. Разгром командного состава Красной Армии накануне войны.
2. Срыв антифашистского единства рабочего класса на Западе.
3. Предоставление Гитлеру шанса покончить с Францией, Англией и нейтрализовать Америку, прежде чем наброситься на Советский Союз.
4. Отказ от серьезного укрепления советской обороны на путях предстоящего наступления вермахта.
5. Дискредитация западных компартий приказом отказываться от антифашизма в 1939 году.
6. Предоставление Гитлеру возможности внезапного, ошеломляющего нападения на Советский Союз, несмотря на наличие ряда достовернейших предостережений.