Все эти соглашения были заключены искусными переговорщиками Эдуарда, главными среди которых были Энтони Бек, Уолтер Лангтон, казначей, Хью Деспенсер, Джон из Бервика, Отто де Грансон, а также малоизвестный клерк Роберт де Сегре, который был хорошо знаком с французскими делами: с июля по октябрь 1294 года он находился в Дордрехте с казной в 22.000 фунтов стерлингов для приманки немецких князей. Король Англии также широко использовал иностранцев, таких как Итье д"Ангулем, гасконец Раймон Арно де Рама, два брата-немца, Евстахий и Герлах, и голландец Кристиан де Рупхорст.
Коалиция очень впечатляла, но где король Англии см бы найти миллион фунтов, необходимых для выполнения своих обещаний? Он намеревался лично прибыть во главе объединенной армии в 1295 году, как только покончит с валлийцами. Но как долго его союзники будут следовать за ним, если он не сможет выполнить свои обязательства?
Ведь его коалиция, которая держалась только за счет выплаты наличных, была крайне хрупкой. И Филипп IV активно работал над ее ликвидацией, начав с главного английского союзника — Фландрии. 28 сентября 1294 года граф Ги де Дампьер был вызван в Париж для ответа на обращение эшевенов Гента в парламент. Он прибыл со своими двумя сыновьями и раскрыл королю план женитьбы своей дочери на сыне Эдуарда, план, который был официально оформлен несколькими неделями ранее Лиеррским договором Филипп ухватился за эту возможность: этот проект был нарушением феодального права, согласно которому сюзерен должен был заботиться об образовании и браке детей своих вассалов. Конечно, это был чистый предлог, потому что на практике все зависело от обстоятельств. Ги де Дампьер был арестован и освобожден только в феврале 1295 года, после того как отдал свою дочь Филиппину на попечение короля Франции. Она оставалась при дворе в течение двенадцати лет, до своей смерти в 1306 году, с ней хорошо обращались, но за ней следили. Запланированный брак не состоялся, и граф отказался от английского союза.
Филиппу удалось переманить на свою сторону и других союзников Эдуарда: граф Голландии, недовольный тем, что оказался на одной стороне со своим врагом герцогом Брабантским, и тем, что не получил денег, обещанных Эдуардом, вскоре поддался на уговоры французских послов, которые обещали ему пожизненную ренту в 4.000 ливров и единовременную выплату в 25.000 ливров. Взаимоотношения с Адольфом Нассаусским были более запутанные. Согласно французскому меморандуму, написанному около сорока лет спустя, дипломатии Филиппа IV удалось при посредничестве флорентийских банкиров отвратить его от английского союза. Эта версия, принятая большинством биографов французского короля, сейчас сильно оспаривается: если Адольф в конце концов и отказался от помощи Эдуарда, то скорее из-за ссор с Альбрехтом Габсбургом, его соперником в Священной Римской империи. В любом случае, в итоге он дезертировал из английского лагеря.
Кроме того, Филипп привлек на свою сторону дофина Вьеннуа Гумберта I, графов Эно, Бургундии и Люксембурга и даже с королей Майорки, Арагона и Кастилии, благодаря очень активной дипломатии, в которой камергер Гуго де Бувиль играл важную роль. Один человек оказался между двумя блоками: герцог Иоанн II Бретонский. Он был прямым вассалом как короля Франции, за графство Бретань, так и короля Англии, за графство Ричмонд. Два его владыки, воевавшие друг с другом и требовали от него исполнения воинского долга вассала, тем более что Бретань занимала стратегическое положение на морском пути английских кораблей, перевозивших войска из Портсмута в Бордо. Иоанн II, правивший с 1286 года, оказался в особенно щекотливой ситуации, поскольку его разрывали между Францией и Англией родственные связи: он был шурином Эдуарда I, на сестре которого Беатрисе он был женат; он лично знал английского государя, с которым ходил в крестовый поход и которому доверил воспитание своего второго сына, Жана Бретонского, выросшего в Лондоне. С другой стороны, его старший сын, Артур, был близок к французскому королю: он женился сначала на Марии Лиможской, затем на Иоланде де Дрё, вдове шотландского короля Александра III, и был регентом виконта Лиможского. Имея старшего сына во французском лагере, а младшего — в английском, и владея землями в обеих странах, Иоанн II воплотил в себе тупик феодального права. И когда в августе 1294 года он созвал своих собственных вассалов в Плоэрмель, чтобы собрать армию, еще не зная, на чью сторону он собирается ее выставить, он столкнулся с той же проблемой: согласно
Однако Эдуард, чтобы заставить Иоанна II подчиниться, 1 июля 1294 года назначил младшего сына последнего, Жана Бретонского, руководителем экспедиции, которую он готовился отправить в аквитанскую Гасконь. В военном отношении выбор был не очень мудрым: двадцативосьмилетний оболтус был весьма посредственным командиром. Поэтому решение было прежде всего политическим, в надежде, что граф Бретани не посмеет выступить против собственного сына. Плохой расчет.
Филипп IV и социальное регулирование (1293–1294)
Таким образом, когда осенью 1294 года начались военные действия, Филипп IV оказался в выгодном положении. В отличие от своего противника, у него не было причин опасаться восстаний или серьезных противоречий в королевстве. Конечно, городские волнения все еще ощущались то тут, то там, как, например, в Лаоне, где в 1295 году королю пришлось применить репрессии, отменив "колокол, печать, общую арку и другие вещи, относящиеся к городу или общине", но порядок был легко и жестко восстановлен. 1294 год ознаменовался рядом мер, иллюстрирующих стремление Филиппа IV навести порядок в королевстве. В городах был принят удивительный закон о роскоши, запрещавший буржуазии любую показную одежду или поведение, которые могли бы нарушить социальный мир, вызвав зависть бедняков. Каждый должен был сохранять свой ранг, в соответствии со своим рождением, способностями и профессией. Правила поражают своей точностью: питание, одежда, средства передвижения, освещение, украшения — все бло регламентировано до мельчайших деталей. Так, было указано, что "ни одна горожанка не должна иметь карету; что ее не должен сопровождать ночью смоляной факел, что также было запрещено оруженосцам, простым клеркам и всем простолюдинам; что она не должна носить, как и ее муж, ни мехов белки, ни лисы, ни горностая, ни золота, ни драгоценных камней, ни золотых или серебряных диадем… Они должны избавиться от того, что у них есть, в течение года после следующей Пасхи…".
"Ни один священнослужитель, если он не прелат или не имеет авторитета или достоинства, не может носить ни мехов белки, ни лисы, ни горностая, за исключением только своего сопровождающего".
"Герцоги, графы и бароны, имеющие земельные владения стоимостью в шесть тысяч ливров и более, могут заказывать четыре платья в год, а их женщины — столько же. Ни один рыцарь не должен дарить своим спутникам более двух платьев в год. Все прелаты должны иметь только две пары платьев в год. Все рыцари должны иметь только две пары платьев, подаренных, купленных или приобретенных иным способом".
"Рыцарь, имеющий земельные владения стоимостью в три тысячи ливров или более, или баннерет, может иметь три пары платьев в год, и не более, и включая летнюю […]".
"Никто не должен подавать к большой трапезе больше двух блюд и одного супа с беконом. А к малой трапезе одно блюдо и одно блюдо сладостей. А если идет пост, то он может подать два супа из сельди и два блюда, или три блюда. И не должен он класть в одну чашу более одного вида мяса или рыбы, и не должен обманывать. Все жирное мясо считается блюдом. Сыр не считается блюдом, если он не запечен в тесте или не сварен в бульоне".
Это постановление, которое может показаться бесполезным и совершенно иллюзорным, поскольку оно неисполнимо, свидетельствует одновременно о стремлении к порядку и строгом духе государя, который можно назвать "моральным пуританизмом".
То же стремление установить незыблемые рамки, строгие правила, регулирующие отношения между сословиями, а также права и, прежде всего, обязанности каждого в соответствии с его статусом, прослеживается в нескольких решениях 1292–1295 годов, периода наведения порядка в обществе перед началом осуществления основных задач царствования. Особое внимание уделялось беспокойному дворянству. Уже в 1293 году в нескольких регламентах стали прописываться правила доступа во второе сословие, а отделение от простолюдинов стало более строгим. Король оставил за собой право присваивать дворянство по документам, и было известно несколько случаев повышения статуса: Жиль де Консеврё до 1290 года, отец которого был простолюдином, а мать — дворянкой; Жан де Тайллефонтен в 1295 году, родившийся от матери-служанки и отца-дворянина. В том же году в Тулузе было приказано провести расследование, чтобы выяснить, действительно ли Жиль де Компьень был
Начиная с 1294 года, король также пытался отменить некоторые вредные привычки у дворянства, такие как частные войны, турниры и поединки. Турниры уже были запрещены церковью. Часто смертоносные, они были пустой тратой людей и лошадей, но они соответствовали форме благородного поведения, а также были тренировкой и подготовкой к войне. Вот почему запреты короля, повторявшиеся на протяжении всего царствования, почти не соблюдались. Его отец уже пытался отменить их в 1278 году, но безуспешно. В 1293 году Филипп IV возобновил запрет, но тщетно. Однако он был более осторожен в отношении судебных поединков. Несомненно, он хотел бы отменить и их, как это сделал его дед, но традиция была настолько сильна, что иногда ему приходилось разрешать поединки, но с правом прекращения, чтобы избежать смертельного исхода. Так было, когда графы Арманьяк и Фуа сцепились из-за наследования земель Гастона VII Беарнского. Ссора началась в 1290 году а в 1293 году они встретились на судебном поединке в присутствии короля в Жизоре. "Но, — говорится в хронике Гийома де Нанжи, — по просьбе Роберта, графа Артуа, король взял их дело на себя и заставил их отказаться от уже начатой борьбы". Но это была лишь отсрочка: два врага столкнулись снова, шестнадцать лет спустя, в Тулузе, и снова были остановлены. То же самое относится и к дуэли между сиром д"Аркуром и камергером Танкарвилем.
Чем занимался король Филипп Красивый в 1293–1294 годах, когда он не заседал в Совете и не присутствовал на судебных поединках? Конечно, он охотился, и эта страсть преобладала над всеми другими заботами. В этом отношении показателен анекдот, появившийся в июне 1294 года: ничто не может отвлечь Филиппа от погони за кабаном, даже рождение и крещение сына. В июне 1294 года королева Жанна была на последнем месяце беременности и проживала в городе Крей недалеко от Санлиса. В возрасте двадцати лет она уже произвела на свет двух сыновей и трех дочерей: Людовика, родившегося в 1289 году, Маргариту в 1290 году, Изабеллу в 1292 году, Бланку и Филиппа в 1293 году. Поэтому новые роды, шестые за шесть лет, не являлись исключительным событием. Несомненно, так думал король, который в это время находился в Санлисе. Поэтому, когда его кузина, Маго, графиня Артуа, предупрежденная своей тетей Бланкой о скорых родах, села на лошадь и поскакала через Санлис, Филипп не счел нужным сопровождать ее в Крей. О рождении нового сына, Карла, 18 июня 1294 года, королю объявил камердинер Маленгрен. Это обычное делом, наверное подумал король, который затем отправился на охоту в Сен-Кристоф-ан-Галатт. Не поехал он и на крестины сына, которые праздновались в церкви Сент-Эвремон в Крейе в присутствии Карла Валуа, Маго д"Артуа и нескольких высокопоставленных лиц. Короля представлял коннетабль Готье де Шатильон. Этот эпизод, о котором стало известно в ходе расследования дела о королевских невестках в 1322 году, помогает пролить свет на личность Филиппа.
Продуманная политика территориальных приобретений
Охотничьи забавы не мешали королю заниматься делами королевства. Помимо постановлений, касающихся социального порядка и дворянства, он внимательно следил за распространением своей власти, используя все ресурсы и тонкости феодального права. Он не упускал возможности распространить свой сюзеренитет на периферию королевства. Еще в 1289 году он добился от Эдуарда I уступки Керси в обмен на годовую ренту в 3.000 ливров. В 1291 году он подготовил присоединение Франш-Конте (пфальцграфство Бургундия), обручив одного из своих еще нерожденных сыновей с Жанной, дочерью Оттона IV, пфальцграфа Бургундского, и Маго д"Артуа, как мы уже видели. Удача благоволила ему: в 1293 году родился его сын Филипп, которому было суждено жениться на Жанне со временем ставшей главной наследницей Оттона. Бургундское дворянство, которое без особого энтузиазма относилось к идее скорого попадания под власть Капетингов, в 1294 году организовало лигу во главе с Жаном де Шалон-Арли, чтобы противостоять этому союзу. В 1295 году по Венсенскому договору пфальцграф Оттон передал свое графство в качестве приданого своей трехлетней дочери Жанне и назначил короля Франции администратором этого приданого в обмен на выгодную ренту в 10.000 ливров и подарок в 10.000 ливров. Один человек мог почувствовать угрозу от этого соглашения и создать трудности ― герцог Бургундский Роберт II, чье герцогство находилось между королевским доменом Капетингов и Франш-Конте. Филипп заглушил его недовольство, устроив брак своего старшего сына Людовика, родившегося в 1289 г., с дочерью Роберта, Маргаритой Бургундской, родившейся в 1290 г. Таким образом, став будущим тестем будущей королевы Франции, Роберт, польщенный, даже согласился управлять Франш-Конте во время несовершеннолетия Жанны. Что касается знати Франш-Конте, то их подкупили предоставлением некоторых важных постов.
В 1293 году Филипп совершил еще одно удачное приобретение, получив сюзеренитет над Монпелье, зависевшего от епископа Магелона, Беренже Фредоля, который уступил свои права королю в обмен на ренту в 500 ливров. Операция была тем более интересной, что город принадлежал королю Майорки, который таким образом стал вассалом короля Франции. Это была сложная операция, в ходе которой отличился легист из Монпелье Гийом де Ногаре. Он родился около 1255 года в Сен-Феликс-де-Караман, недалеко от Тулузы, и был внуком приверженца катаров Раймона де Ногаре, который был осужден, но не сожжен инквизицией. Свою юность он, по-видимому, провел в Монпелье. В октябре 1281 года он появляется в суде епископа Нарбонны в качестве юриста. Вероятно, он обучался этой профессии у Бремона де Монферье, профессора права, и, возможно, продолжил обучение в Болонском университете. Он стал доктором права до 1287 года, в 1290 году был наставником сына банкира и преподавал право в Монпелье, где он также был назначен советником епископа Магелона. В 1293 году он входил в состав комиссии из четырех человек, которая рассматривала епископские титулы, и написал анонимное сочинение о правах епископа. Он проявил большое мастерство в расширении прав сюзеренитета над городом Монпелье в пользу короля в ущерб правам Папы. Вероятно, именно по этому случаю он был замечен сенешалем и вошел в королевскую администрацию, поскольку с сентября он выполнял функции судьи-магистрата сенешаля Босера. Его карьерный рост был очень быстрым, так как осенью 1295 года он уже вошел в парижский парламент, который сразу же отправил его заседать в Шампань.
Поэтому 1293–1294 годы были благоприятны для Филиппа IV, который скрытно распространял королевскую власть, демонстрируя свою решимость навести порядок в стране и используя малейшую возможность для распространения своего господства на соседние регионы, в личном стиле, который вскоре станет его визитной карточкой — использование всех ресурсов и тонкостей закона. В то время феодальное право все еще преобладало, но окружающие короля юристы вскоре познакомили его с возможностями римского права. В любом случае, летом 1294 года его положение казалось очень благоприятным: относительно умиротворенное королевство, растущая мощь, гарантированная преемственность, три сына — Людовик, Филипп и Карл. Этот благоприятное состояние побуждало его проводить агрессивную политику в отношении двух своих главных и обременительных вассалов — графа Фландрии, которого он держал в своей власти, и короля Англии, парализованного валлийскими и шотландскими делами. Филипп думал, что сможет воспользоваться ситуацией, чтобы решить аквитанскую проблему в свою пользу. Хотя, вероятно, это потребует проведения военных операций, на которые Эдуард, похоже, был не в состоянии должным образом отреагировать в настоящее время.