– Не стоит упоминать нечистого, – поморщился Лайонелл. – Особенно вам, я вполне серьёзно говорю. Зачем, спрашиваете? Это сложный вопрос. Я на такие в трезвом состоянии не отвечаю. Закажите бутылку вина, у меня почти закончились деньги. Боюсь, Ричард, нам предстоит долгий и очень неприятный разговор.

– Что-то вы меня пугать вздумали, – чуть заметно усмехнулся Ричард. – Французское «Ирруа» вас устроит?

– Вполне.

Некоторое время они напряжённо молчали. Официант в чёрном смокинге ловко открыл бутылку шампанского с гербом Парижа – золотым корабликом на этикетке, наполнил бокалы.

– За встречу! – Стэнфорд сделал глоток. – Ваше здоровье, Майкл!

Лайонелл вяло кивнул, тоже выпил и снова поморщился.

– Ну как? – спросил Ричард, несколько напряжённо улыбаясь. У него уже начали возникать некоторые догадки о причинах этой встречи и странноватого поведения приятеля детских лет.

– Что – как? Здоровье или напиток?

– И то, и другое.

– Ничего хорошего. Кислятина, наш йоркширский сидр куда лучше и крепче. Здоровье… Я сжёг себе все нервы, Ричард. Что немудрено, когда столько думаешь о вас.

– Я не белокурая красотка Дженни, в которую вы, помнится, были влюблены, – резко сказал Стэнфорд, – чтобы думать обо мне день и ночь, да ещё сжигая при этом нервы! Терпеть не могу недомолвок! Объяснитесь, Майкл, будьте так любезны.

– Куда ж я денусь! Но сперва ответьте мне на один вопрос. Зачем вы убили моего отца, Ричард?

Стэнфорд ожидал чего-то подобного. И всё же ощущение было… Как от сильного удара кулаком в лицо. Ричард сразу решил: отпираться не имеет смысла. Не тот случай.

– Я не убил мистера Генри, – хриплым голосом произнёс он. – Напротив, Майкл! Я спас вашего отца от мучений. Я подарил ему ещё одну – счастливую! – жизнь. Не моя вина в том, что всякая жизнь заканчивается смертью.

– Вот как… А Соломону Овертону вы тоже подарили счастливую жизнь? Сэру Норману Джекобсону? Фредерику и Джулиане Тенуордрайтам? Я, наверное, кого-то пропустил? Как вы это делали – об этом позже. Но скажите, зачем?!

– Вы никого не пропустили, – ответил после минутного молчания Ричард. Он взял себя в руки, сделался совершенно спокоен. – Пожалуй, я объясню вам, зачем. Но теперь моя очередь задать вопрос: как вы догадались?

– Именно догадался, – горько ответил Майкл Лайонелл. – Доказательств у меня нет никаких, иначе вы были бы давно арестованы. Ещё в Лондоне. И никаких предположений о мотивах. Разумных мотивов у вас просто не могло быть, вот поэтому меня, прежде всего, интересует вопрос – зачем. Словом, в Скотланд-Ярде над моими подозрениями просто посмеялись. Но я-то знаю вас несколько лучше, чем мои старшие коллеги. Те вас не знают вообще! Когда мы встречались с вами в последний раз, помните, пили грог у вас на квартире, вы пожелали мне стать хорошим сыщиком. Знаете, Стэнфорд, я ведь стал им. И помощником инспектора тоже стал. Вы, по всей вероятности, гениальный химик, но очень неопытный и неосторожный преступник.

– Я не преступник! – резко возразил Ричард. – Я…

– Не перебивайте! Я ещё успею выслушать вас. Я был в группе полицейских чинов, которые прибыли в контору Овертона, когда был обнаружен его труп. Пустая формальность, вообще говоря, никто не сомневался в естественном характере его смерти. Но Овертон был весьма заметной фигурой, важной персоной… Словом, мы получили распоряжение от лорд-мэра Лондона. Что-то вроде долга вежливости со стороны полицейских властей, понимаете? Нет, никаких подозрений не возникло. В том числе у меня. Но я обратил внимание на две вещи: письмо, лежавшее на столе перед покойным, и его странную блаженную улыбку. В распечатанном письме была лишь одна фраза. Напомнить её вам?

– Не стоит.