Ричард получил несколько промежуточных результатов, чтобы усыпить бдительность надсмотрщиков. Одна из таких разработок позже, через сорок с лишним лет, в уже гитлеровском рейхе, превратится в смертоносный «Циклон-Б». На основе другой будет создано, тоже впоследствии, семейство фосфорорганических отравляющих веществ, таких как зарин.

Но втихомолку Стэнфорд готовился к синтезу своего шедевра: чудовищной силы отравляющего газа, который, перед тем как убить, погружает человека в бездну чёрного отчаяния, приносит кошмарные мучения, заживо зашвыривает душу в ту самую преисподнюю. Это должно стать его местью тюремщикам!

Он снова пошёл особым, нестандартным путём. Изобретатели разного рода смертоносной химической пакости не скоро ещё додумаются до идеи бинарных отравляющих веществ. Стэнфорд стал первым, кому в голову пришла такая мысль. Два компонента, оба – совершенно безвредные. Но стоит им соединиться, скажем, в присутствии воды… А в воздухе всегда есть некоторое количество водяного пара!

Его не схватили за руку! Ведь оба компонента были безвредными промежуточными веществами для последующих этапов, каждый из которых был подробно растолкован Стэнфордом «научным надзирателям» герра Клаусберга. Компоненты не пересекались, не могли пересечься, да и не стали бы взаимодействовать, если бы не тот самый водяной пар. Нет, не хватило сообразительности у экспертов, и у Ричарда появилась возможность попытаться. Он был уверен: всё пойдёт как надо. Высшие силы за него.

Для себя Ричард Стэнфорд синтезировал совсем простенькую с виду добавку, сказав Клаусбергу, что это средство от мучившей его бессонницы. Эксперты проверили – да, действительно, препарат помогает крепко уснуть, никакой опасности нет. Но у добавки было особое свойство: она инвертировала, разворачивала в противоположном направлении страшную силу бинарного газа. Нет, он оставался смертельным ядом, но теперь, убивая, давал ни с чем не сравнимое предсмертное наслаждение и, как надеялся Ричард, очищал душу. Добавка была настроена только на организм Стэнфорда.

Иными словами, оставшись без своей панацеи, Ричард вновь воссоздал её, но на другой основе и только для себя. Теперь он был уверен: пришла пора самому подвергнуться воздействию волшебного средства, открывающего дорогу к счастью. Ничто больше не удерживало его на земле. Он слышал зов высших сфер мироздания.

Первого июня девяносто шестого года Ричард, предварительно выпив необходимую дозу своей добавки, достал из вытяжного шкафа две литровые колбы. В одной слабо опалесцировал светло-голубой раствор, в другой колыхалась тяжёлая розовая жидкость. Одним резким движением он ударил колбы друг о друга. Раздался звон разбивающегося стекла. Из лужи, которую образовали на кафельном полу две смешавшиеся жидкости, два компонента бинарной смеси, стал подниматься лёгкий желтоватый парок.

Перед тем как самому впасть в предсмертное беспамятство, Ричард Стэнфорд успел вволю налюбоваться на нечеловеческие мучения своих тюремщиков, так уж была сконструирована его «снотворная» добавка. Затем пришёл и его черёд. Дик расставался с сознанием, уходил из жизни легко и радостно, он знал, куда ведёт его путь и кто встретит его там!

…Вольфганга фон Клаусберга нашли в его кабинете, за рабочим столом. Почерневшее лицо мертвеца было исполнено невыразимой муки, в окровавленных глазницах не было глаз, Клаусберг выдавил их пальцами. Лиловый, как у висельника, язык оказался прокушенным насквозь. Теперь Клаусберг выглядел уже не обычным блондином, его волосы стали белыми, как снег. А ещё кто-то сомневается, что можно поседеть за минуты!..

Не лучше были лица и позы у других восьмидесяти пяти мертвецов, которых берлинская полиция обнаружила в мрачном четырёхэтажном особняке, стоящем за глухим забором в саду на Кайзерштрассе. У иных – так много хуже. И все, у кого на голове оставался хоть пучок волос, поседели. Только у одного темноволосого мужчины на лице застыло выражение неземного блаженства… Это показалось нашедшему его труп полицейскому особенно жутким.

Ни один человек в округе не знал, кто занимал уже четвёртый год загадочный особняк и чем там занимались. Страшную картину смерти обнаружили случайно: утром второго июня бродячая собака выскочила из сада с чьей-то отгрызенной кистью в зубах, благонамеренные свидетели этого безобразия вызвали шуцмана. Тот, заглянув в особняк, откуда шёл след поганого пса, помеченный каплями розоватой слюны, едва не рехнулся. Через час за забором крутилась чуть ли не половина столичных полицейских.

А ещё через час с самого верха, такого, что и выговорить страшно, поступил строжайший приказ: ничего не было, всем полицейским просто померещились от жары всякие ужасы. Немедленно забыть. Берлинские полицейские – народ дисциплинированный, как и соседствующие с жутким особняком берлинские обыватели. Немедленно забыли.

Наконец, ещё через два часа четырёхэтажный особняк со всем содержимым весело запылал с четырёх концов. Столичная пожарная команда этот факт проигнорировала начисто. Как и все до единой столичные газеты. Хоть бы строчкой обмолвились… Ещё через день на месте сгоревшего особняка даже закопчённых стен не осталось. Ходили слухи, что приезжали ночью какие-то таинственные, одетые в чёрное люди и разобрали стены по кирпичику. Погрузили на подводы и увезли.

Слухи – они и есть слухи. Поди проверь…