– Да время бесцеремонно движется вперед, совсем безжалостно быстро и в то же время, медленно, незаметно и порой даже уж слишком. Секунды превращаются в минуты, минуты в часы не для кого это не секрет. Все эти размышления, думы, время и так далее… Человек задает одни и те же вопросы, проживает одни и те же ситуации, время порой просто смеется над нами, переставляя судьбы с места на место, а мы все спешим, то падаем, то встаем, то помогаем то просим, мы оглядываемся и понимаем время прошло, река успела утечь безвозвратно, даруя нам на память нечто доброе или дурное. Ведь помять коварно не помнит чего-то обычного и повседневного, нет, только чересчур хорошее или плохое. Время ломает, время лечит, время строит и рушит, ждать время – это терять его, смотреть назад – пропускать напрасно. Мы не можем идти все время, иногда мы останавливаемся и даже без собственной воли на это, иногда бежим и торопимся не пойми куда, иногда кричим и плачем вспоминая, иногда печалимся что упустили. Не иначе как чья-то злая шутка, а время все потешается над судьбами, кто ждет своего часа, который был оглашен как смертный приговор, кто никак не хочет знать того, что будет дальше, боясь, что там в дали уже все давно решено за него. Слишком жизнь эта коротка чтобы понять все на свете, слишком малым временем мы располагаем и мы торгуем им как хотим, меняем на деньги, на любовь, на детей, меняем на вещи, на жизнь, нам не жалко ни гроша времени выданного нам в подарок, а кому и вовсе осточертело его время и тем самым он неминуемо обрывает свою жизнь, да, действительно такое сплошь и рядом, однажды мы проснемся глубокими старцами и все что у нас останется это пленка нашей памяти, обширной, радостной и печальной, заставляющей смеяться, жалеть, рассказывать другим. Кожа наша станет дряхлой и будет выглядеть как скомканный кусок бумаги. Иногда нас будет заносить в прошлое, время станет нашим старым и добрым другом, а иногда и злейшим врагом, который никак не сделает свой последний удар. Быть может жизнь у нас такая, сложная и неопределенная, может так оно и есть, а мы все ждем и ждем чего-то хорошего, в то время как оно ускользает из-под рук.
Фабио невольно и сам задумался о времени, надо отдать Надзирателю должное, раз тот смог заставить кого-то задуматься об этом. Он не знал, что делать со всем временем, которое отныне он проведет здесь в тюрьме, и впервые, за столь короткий промежуток времени он вдруг осознал, что время отнюдь не на их стороне, это было коварное осмысление собственного поражения. Фабио вместе с дочуркой за решеткой, а Совет властвует и процветает.
В такие моменты мысли могут одержать вверх над здравым смыслом, иногда мысли диктуют нам свои надменные и несчастные выводы на подобии того, что все потеряно и деваться некуда. Фабио умел распознавать это, ведь как-никак свой жизненный опыт он всегда носил у себя в голове и пользовался им безукоризненно. Но временами, когда он оставался наедине с самим собой назревал вопрос: «что же делать?» И бил его исподтишка, сваливался на голову, вводил в ступор и никак не отступал. И действительно куда же деваться, куда прятаться и бежать? Что нужно сделать чтобы все наконец прекратилось? Смеяться или же плакать, страдать и бить себя кулаком по лбу, защищать свои права, твердить всем о своей святости и молить о прощении? Что же делать, когда небеса падают тебе наголову, что делать, когда тебя застают врасплох и так ли ужасна судьба что предначертана нам? Вопросы – это море, в котором иногда хочется утонуть, нырнуть туда всем телом, всем существом своим. Иногда вопросы, как и вода, не дают тебе выдохнуть и глотнуть воздуха, ну а что же ответы? Ведь они в той пучине снизу, именно там, куда никто не полезет, будь он человек разумный. Да даже если и так, утешат ли ответы, дадут ли надежду, что так сладка на вкус? Из кожи вон мы лезем, а сами и незнаем зачем, нам некуда бежать. Боль она повсюду, она заставит тебя страдать, рано или поздно она поставит тебя на колени и будет ухмыляться над тобой, пока ты будешь плакать, прося о пощаде.
Что же можно сделать, когда ты в заточении? Разве можно что-либо сделать? Что делать, когда сил больше не будет, когда раны будут ныть, возвещая о себе каждое мгновение, когда слезы Милены будут мучать как свою владелицу, так и ее отца больнее любых побоев? Что делать, когда ты теряешь рассудок, когда мысли твои становятся целым роем захлестывающим тебя бесконечным потоком, ты просыпаешься и не знаешь зачем, ты не помнишь, а может не хочешь помнить, ты засыпаешь и совсем не хочешь просыпаться, и всякая вера в тебе угасает. В один прекрасный день, этот вопрос постучит и тебе придется открыть ему и смириться со всем происходящим, но сделать ты ничего не сможешь, воля твоя из железного стержня ржавеет у тебя на глазах, слезы накатывают сами собой, чувства становятся врагом, а любимые сердцу холодным бессердечием наблюдают картину твоей погибели.
Только еда будет помогать возвращаться в себя на время, иногда просыпаясь и пугаясь всему и вся, становится страшно, а от чего и сам не знаешь. Тревога бьет по груди и спине как кнутом, снова и снова приходится переживать ту боль, которую тебе причиняют, и даже во сне не находишь себе покоя. Кажется, словно больше не будет как прежде, все меняется, уходит за пределы видимого, покидает тебя, остаются лишь демоны которых ты кормишь, вера, кажется, совсем теряется во всем этом мраке, ты как будто тонешь в чем-то дочерна-темном, страшном и полузабытом, это что-то и есть ты и ты кричишь, но тебя никто не слышит, и никто спасет, лишь еще сильнее затянет туда, во мрак, оставляя тебя на попечение тьме.
Со временем все становится безразличным, тусклым и серым. Лишь жестокие и беспощадные, наказывающие и ревущие дубинки заставляют тебя вспомнить о чем-то хорошем отзываясь в голове ревущим стоном воспоминаний, ты вновь начинаешь жить, ведь боль возвещает о себе и напоминает о том, что все продолжается, время продолжает идти как для тебя, так и для других и это еще не конец, вот что они говорят: это еще не конец.
Внутри что-то дергается и движется словно только проснулось, пытается найти выход, но не может. Какая-то необозримая, непонятная эмоция бьется внутри, но тщетно! Она давит, прыгает, уносит за собой, она бьет и тянет все никак не затухая, сил больше нет, есть только боль и страдания, рассудок иногда появляется как маяк на необозримом берегу. Эмоция начинает успокаиваться и тело дрожит в судорогах, голова довершает это тупой и протяжной болью, а сон не накрывает больше покрывалом. Вновь боль, вновь эта пора, на смену которой приходят мысли о боли чередуя друг друга.
Время получило свое, время и есть наш друг и враг, наше лекарство и наша смерть, так стоит-ли любить тебя после всего что ты сделала, стоит-ли поблагодарить за то, что ты есть? Беспрестанно шагая секундами, приводишь ты нас туда, где суждено нам быть, бьешь нас и лечишь, любишь и ненавидишь.
Глава 3.
– Милли! – Выкрикнул Фабио выбираясь из темных закоулков сновидений, вырываясь оттуда как от толщи рук, цепляющих его за руки и за ноги. Фабио падает на пол со своей дощечки и не понимает, где он.
– Милли! – Едва слышно прошептал он.
Вдруг раздались яростные шаги, из которых в последствии выявился охранник. Он взглянул на камеру слева, затем справа и пригрозил обоим дубинкой, как бы намекая на то, что еще одного такого раза он не потерпит.
– Милли… – шептал Фабио самому себе, да так что Милена едва могла расслышать его, – моя бедная Милли, что, что же я натворил?
Она примкнула к решетке обхватив ее и покачала головой, как бы говоря что он не виноват, лицо ее было до того трогательным, таким оно казалось Фабио юным и нетронутым, чистым как луна, как река при свете луны, что каждый изгиб юных морщинок образовывающих гримасу боли и отчаяния вместе с состраданием к отцу, пробуждали в нем бурю эмоций, которые продолжали бить его изнутри.
– Что же я натворил Милли? – Зарыдал он, сидя на полу и закрыв лицо руками. Милена отошла от решетки и села на свою кровать не в силах наблюдать за этой болью. Она понимала как ему сейчас тяжело, хотя с другой стороны и представить себе не могла через что же ему пришлось пройти за те дни, что он провел здесь. Нижняя губа ее невольно затряслась, но она сдерживала наплыв слез и старалась держать себя в руках, так же, как и Фабио она не узнавала себя, а смириться с этим еще не успела, она никогда не простит того что сделали Совет, Надзиратель и те бронированные солдаты которые привезли их сюда и к тому же убили Наставника которого так любил Сергей. Иногда, когда Фабио били слишком рьяно, она не сдерживала крик, она просила их остановиться, она умоляла хоть и прекрасно знала, что Надзирателю это доставит излишнее удовольствие, но, к удивлению, они прекращали, в конце концов они не могли убить его, по крайней мере у них не было таких намерений. Кажется, они стремились сломить не больше Фабио чем Милену, постоянно поджидая пока она не начнет страдать вместе с ним, пока не станет молить о пощаде. Иногда она даже кричала и просила, чтобы избили ее, но те лишь цокали и отвергали это предложение, «нет так совсем неинтересно» – именно эти мысли можно было прочесть на лицах этих мародеров, и когда нибудь они поплатятся за все.
– Наставник… – шептал Сергей у себя в камере, – это снова вы?.. Я так долго ждал, когда вы вновь вернетесь… Все из-за этих тварей верно?.. Простите, не выражаться, я помню, простите Наставник… Почему же вас так долго не было? Мне так сложно без вас… Я понимаю, но… Да, конечно… Вы правы Наставник, но все же… Нет… Никогда… Но черт!.. Простите… Заберите меня… Прошу вас Наставник, заберите меня иначе я оторву им их головы и сожру их, откручу им их гнусные руки, засуну их головы в… Да что же это со мной сегодня?.. Молю не покидайте меня, еще немного… Мне так одиноко, нет прошу Наставник, нет! А черт!
– Рассвет всегда являет нам свет, покуда тьма сворачивается обратно. – Процитировал он слова Наставника, которые услышал.
– Рассвет, тьма, здесь ведь нет рассвета, только лампа светит, да и все. Не понять мне раздумий мудрейших и все из-за этих подонков, которые оборвали мою связь со вселенной! Теперь я совсем как простой смертный, тьфу! Куда еще хуже, быть такими же как все, нет, тут нужно вмешаться, так дело не пойдет, совсем уже из меня решили барана сделать, ну уж, поделом им, черта с два, ха! Лесом их планы далеким и северным, меня то, уф, нет! Меня не сломить, я слишком умен, красив, слишком быстр, им не добраться до меня! До моих сокровенных мыслей, о да, разрази меня гром! Я могуч, как стая туч! Да вот так-то лучше, совсем другое дело, не то, что раньше. Нужно помедитировать, вот что, прямо как врач прописал, именно это мне сейчас и нужно, никак не иначе!
Время хоть и потеряло какое-либо значение в этом коварном месте, но все равно шло все так же не переставая. Ужин был подан, и Иван Флейта сыграл мелодию на ночь. Свет затушили, являя тьму, дабы сон нагрянул и завлек их в свой мир, где иногда можно найти покой, но далеко не всегда, далеко не всегда обрести его.
Глава 4.