- И ОНА ответила?
- Знаешь, как ОНА отвечает? Она говорит правду, только ты понимаешь, что за этим есть и еще что-то, и еще. Мне она сказала, что хотела бы таким изящным способом отделаться от Темного Лорда. Потому что она не любит, когда люди, пусть даже и маги, посягают на ее епархию - на бессмертие. Он сделал это, создав крестражи. А так все свершится, как предсказано, и у нас будет еще одна красивая сказка.
- А почему ОНА сама не разделалась с Темным Лордом?
- ОНА не может напрямую вмешиваться в наши дела. Только через посредников. Которыми мы с тобой и стали.
Он закидывает руки за голову, несколько минут наблюдая, как солнце опускается в воды озера, оставляя за собой огненную дорожку, которая постепенно начинает меркнуть. Мы остаемся сидеть в полумраке, пока Северус не призывает несколько свечей из спальни. На улице почти безветренно, потому что их крохотные огоньки почти не дрожат от потоков воздуха.
- Дальше ты и сам знаешь, Гарри, - говорит он. - Ты видел, как она забрала меня.
- Почему ты тогда плакал? Из-за мамы?
- Не думаю. Ты, наверное, единственный человек, который может представить себе, до чего я дошел за те два года. Все связи, которые обычно существуют у человека с миром, как-то сами собой рвались.
- Ты оставался в пустоте, в которой нет ни конца, ни начала…У тебя глаза были…
- Мертвые. А отчего плакал? Может быть, так разочаровался в Дамблдоре? - он смеется. - Себя, наверное, оплакивал. Вместе со своей идиотской любовью к Лили Поттер… Тогда мне казалось, что ничего хуже со мной уже не может случиться. Пока не приключился вот этот год…
Ох, я знаю, что он мне скажет про этот год… Не надо даже начинать. Я ведь никогда не задумывался над тем, чего стоили эти ритуалы ему. Ведь он был моим Хранителем с раннего детства. А должен был искалечить меня, изувечить мою душу, сделать своим орудием и отправить на смерть…
- Северус, - я придвигаюсь к нему ближе и несмело дотрагиваюсь до его пальцев, - давай мы будем считать, что этого года не было. - И тут же спрашиваю: - А что ты там делал пятнадцать лет? Ну, ты же не мог все время охранять нас…
- Вообще при твоей пронырливости я этим преимущественно и занимался, - он немного рассеянно гладит мою ладонь, видимо, даже не осознавая, что делает. - А остальное… извини, я не могу тебе рассказать. Потому что живым об этом разговаривать не следует. Прости, я не могу.
- Хорошо, - не унимаюсь я, - а мама? Ты ее все это время любил?
- Ты себе как представляешь любовь бестелесных духов? - он пытается шутить, но тут же вновь становится серьезным. - Нет, не любил.
Вот этого я не ожидал, потому что мне как-то легко верилось в вечную любовь Северуса к моей маме, хотя он и говорил мне, что это не так. И Смерть, кстати, тоже говорила. Но моя мама, мамочка, она же была… Она же была такая прекрасная, как ее можно было разлюбить?
- Разлюбить? - он смотрит на меня несколько удивленно. - Думаю, разлюбить нельзя. Но если ты просто вбил себе в голову в четырнадцать лет, что Лили Эванс - любовь всей твоей жизни, то это потом проходит. Не обижайся, она и вправду была замечательная. Но я, видишь ли, я достаточно видел вашу жизнь. Иногда просто мог какое-то время провести в вашем доме, смотреть, как она купает тебя, читает тебе сказки, ругается с Джеймсом.
- Поэтому ты про уточек знал?
- Поэтому знал про уточек, - охотно подтверждает он. - Но Лили менялась, или нет, она просто становилась такой, какой я раньше ее не видел. Нет, не домашней мегерой, не домохозяйкой, как Молли Уизли. Я просто понимал, что она не моя женщина. И никогда не должна была ею быть. Что все случилось правильно, что сама жизнь хотела так, чтобы она и твой отец были вместе. У тебя были замечательные родители, прости, это звучит так банально. Так говорят все. Но это так.
- А как ты смог вернуться?