Очень легко, говорят, любому писать поговорки;Не отрицаю, но их тысячи трудно писать.Кто мне не верит, пусть сам предпримет такую попытку, —Стал бы к трудам моим он вмиг справедливей тогда.135. ЭПИТАФИЯ УЛЬРИХУ ЦАЗИЮ[399]
Так-то, жестокая смерть, и завистница, мир ты лишаешьУльриха Цазия — он украшенье блестящее праваЦесарского и святого. Расчетлива ты непомерно;Да, ты учености .всей и искусства почетного такжеПерл, целый мир богатейший, у коего с уст изливаласьРечь, что и всякого меда гораздо приятнее, губишь.Пусть я теперь восхвалю любовь высочайшую к правде,Разум, что неба достоин, где он, уже освобожденныйОт бескрылого тела, счастливый блаженствует вечно.10 Что остается: тебя призываю, прилежная юность,Меру назначь, наконец, ты слезам и законному горю:Цазия речи могучей теперь лишена ты, однакоВечные памятники его гения здесь остаются;Не выпускай их из рук и пред взором держи постоянно, —Дышит и в них говорит вечно лучшая часть человека.136. ФИНИКИ НА ДЕСЕРТ[400]
Плод на деревьях растет, у которого ножка как пальчик,И называет его пальчиком галльский язык.[401]Если б ты мог припасти шесть их, восемь иль десять, тогда ужСытому чреву была б эта концовка[402] мила.ДОПОЛНЕНИЯ
(стихотворения, приписываемые Эразму Роттердамскому)
1. НА ИЗОБРАЖЕНИЕ ЕВРОПЫ, СОБЛАЗНЕННОЙ МОНАХАМИ[403]
Если правдиво преданье, Юпитер Европу, принявшиОблик быка, соблазнил, ловко ее обманув.Ныне же ею, о стыд, в смиренном обличии агнцаОвладевает монах, — то не преданье, а факт.2. НА ТО ЖЕ САМОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ
Блудная шлюха монахов, былая девица Европа,Славную прежде кого только Юпитер познал,Молви, молю, где твой облик былой? Где одежд белоснежность?Что ты затертою вся, что ты лохматой лежишь?Европа отвечаетРазве не видишь, какое здесь стадо со мною? Оно жеОтняло честь у лица, отняло бога дары.Счастливы Азии земли и Ливии — в них не найдетсяСтоль непотребной толпы пагубных им женихов.3. ЮЛИЙ II[404]
Как Юлия второго подошло тебеПрекрасно имя.[405] Явно Юлий ты второй.Верховным тот был некогда понтификомИ нечестиво тот тираном сделался.[406]Тому, как и тебе, лишь вера нравится,Из-за стремленья к власти оскверненная.Богов тот презрел; в этом также Юлий ты.Тот целый мир войной, убийством, кровиюНаполнил, — так и в этом Юлий ты второй.10 Тот величайшей был для галлов пагубой;И ты погибель галлов величайшая.[407]Святого тот не ведал — лишь святую хворь;[408]И грудь того, злодейства все питавшая,Дышала злом, был ум — сообщник мерзостей;Был мрачен лик того от взора грозного;И был хитрей тот прохиндея всякого:И в сих и в прочих славных дарованияхТы схож и равен, нет — ты больше Юлия.Ты от него приметой малой разнишься:20 Безродный, не науки — любишь ты вино.Что здесь многоглаголать? Весь как Юлий ты,Но, видно, Брута на тебя не сыщется,[409]А Ликомеда мало одного тебе.[410]И славой сей ты будешь больше Юлия.НА ТОГО ЖЕ ЛИГУРИЙЦА
Как верно ты, как метко назван Юлием!Верховным был тот некогда понтификомИ нечестиво тот тираном сделался;Презрел богов тот, — в этом также Юлий ты;Святого тот не ведал — лишь святую хворь;Тот целый мир войной, убийством, кровиюНаполнил, так и в этом Юлий ты второй;Ты с галлами воюешь, — Юлий ты и здесь;Но Ликомеда мало одного тебе,10 И тем уже ты будешь больше Юлия;Ты от него приметой малой разнишься,Безродный, не науки — любишь ты вино.Что здесь многоглаголать? Весь как Юлий ты,Но, видно, Брута на тебя не сыщется.4. ЭПИТАФИЯ НИКОЛАСУ БЕХЕМУ[411]
Здесь похоронен Эгмонд, земли бесполезное бремя;[412]Буйство одно он любил, — да не покоится он.5. НА СМЕРТЬ ТОМАСА МОРА И ДЖОНА ФИШЕРА[413]
...обезглавлены Джон Фишер, епископ Рочестерский, и Томас Мор... когда об их смерти было сообщено Эразму, он, потрясенный, излил этот дистих, пока игрою в шахматы для восстановления душевных сил не привел себя в чувство.
Генриху хочешь хвалы заключить ты в единую строчку, —Сделай, чтоб стали людьми звери Мидас и Нерон.Иоанн Секунд
ПОЦЕЛУИ[414]
1[415]
Перенеся на Киферу Аскания-внука, ВенераСпящему стлала ему нежных фиалок ковер:Распространяла кругом покровы из роз белоснежных,Благоуханиями местность кропила вокруг.Словно воскресло в душе к Адонису прежнее пламя,В члены глубоко опять вкрался знакомый огонь.О, сколько раз хотела обнять она шею у внука!О, сколько молвила раз: был мой Адонис таков!Но не решалась смутить младенца покой безмятежныйИ поцелуев дала тысячу — розам кругом.И запылали цветы, а губы влюбленной ДионыШепотом веют на них, легким дыханием уст!Сколько касалася роз, поцелуев столько же тотчасРадость богини в ответ отображали, родясь.Вот, Киферея, плывя в облаках на лебедях белых,В путь понеслась: облетать круг непомерный земли.Как Триптолем, плодородной земле поцелуи богиняСыплет, и трижды звучат чуждым звучаньем уста.И оттого у людей, у немощных, счастлива нива, —В том врачеванье от мук также и я нахожу.Ты же прославься вовек, облегченье влюбленного пыла;Влажный живи поцелуй, в розах прохладных рожден!Ваш я отныне поэт. Я буду вас петь, поцелуи,Не позабыта доколь будет вершина Медуз,И энеадов своих и отрасль любимую помня,Нежную Ромула речь не позабудет Амор.2[416]
Как виноградная льнет лоза к соседнему вязу.Или виясь по ясенюСтройному, руки свои бесконечные плющ простирает, —Неера, если б так же тыЦепко к шее моей могла прижиматься руками;Неера, если б так же яБелую грудь твою мог оплетать непрестанно объятьем.Всечасно целовать тебя, —То ни Церера тогда, ни забота о друге Лиее,Ни слов забвенье сладостныхНе оторвали б меня, моя жизнь, от губ твоих алых, —Но умерли б в лобзаньях мы,И унесла бы ладья двоих любовников вместеК чертогу Смерти бледному!По благовонным лугам, пределам с вечной весною,Мы в те места приплыли бы,Где героини весь век среди благородных героев,Живя любовью прежнею,Иль хороводы ведут, иль ответные песни слагаютСредь мирт долинных, радостно.Роз и фиалок цветы, с золотыми кудрями нарциссовПод сенями дрожащимиСыплет лавровая роща, и с шелестом шепчущим сладкоЗефиры веют теплыеВечно, — и незачем там земле раскрывать под сохоюУтробу плодородную.Вся блаженных толпа поднимается встретить прибывших.На травяных седалищахМежду Меонид и нас посадят на месте почетном,И из подруг ЮпитераНе возмутится в тот миг ни одна, что честь уступает,Ни Тиндарида, дочь его.3
— Девушка, милая, мне поцелуй подари! — говорил я. —Губы тотчас мои губками выпила ты.Вдруг испугалась, как будто в траве на змею наступила.И от лица моего уж отрываешь лицо.Не поцелуй подаренный, но то, что желанье даешь тыМне поцелуев еще, — вот что плачевно, мой свет!4
Не лобзанья дает Неера, — нектарИ росу благовонную для сердца.Нард дает с тимпаном, с киннамомом,Мед, который берут в горах ГиметаПчелы или на розах кекропийских,[417]И под девственною хранят вощиной,Кроя соты кошелкою из прутьев.Если только мне дашь вкусить их много,Я бессмертным от них сейчас же стану,Буду принят на пир богов великих!Но храни при себе дары такие, —Иль сама становись богиней тоже!Без тебя не хочу богов трапезы,Если б даже, Юпитера повергнув,Царство рдяное мне вручили боги!5
В час, как нежными ты меня рукамиОбнимаешь и жмешь и, приближаясьШеей, грудью и личиком лукавым,У меня на плечах висишь, Неера,И с губами свои сливая губки.И кусаешь, и стонешь от укусов,И язык так и так колеблешь зыбкий,И язык так и так сосешь молящий,Выдыхаешь души дыханье нежной,Сладкозвучное, влажное, в которомПища горькой моей, Неера, жизни,Пьешь мою поникающую душу,Слишком сильно сожженную пыланьем,Жаром груди сожженную бессильной,И смеешься над пылом тем, Неера,И дышу я огнем испитой груди, —О отрада и радость всех пыланий! —Говорю я тогда: Амор — бог богов.Нет на свете богов Амора больше, —Если ж кто-нибудь есть Амора больше,Только ты лишь одна, Неера, больше!6[418]
Славно условились мы о тысячах двух поцелуев,И поцелуев я дал тысячу, тысячу взял.О, соблюла ты число, клянусь, моя радость Неера, —Но никогда не склонна к точному счету любовь!Кто похвалил бы хлеба, чьи колосья возможно исчислить?Кто сосчитал бы траву на орошенной земле?Вакх, возносят тебе о сотне ли гроздьев моленья?Сельское кто божество молит о тысяче пчел?Если Юпитер благой кропит пересохшее поле,То упадающих вод капли не в силах мы счесть;Или когда от ветров содрогается воздух, и в небеГневный Юпитер рукой схватит оружье свое,Буйственным градом лазурь побивая морей или землю,Сколько он буйный сметет нив и во скольких местах?Также и зло и добро посылается с неба без счета, —Мощен Юпитера дом, так подобает ему.Ты же, сама божество, красивее оной богини.Что по морскому пути в зыблемой конхе плыла,Неба дары, — поцелуи, — зачем числу подчиняешь?Ведь не считаешь моих стонов, жестокая, ты!Ты не считаешь и слёз, нистекающих, словно потокиВечно бегущей воды, вдоль по лицу моему.Если считаешь ты слезы, считай и лобзанья, — но еслиСлёз не считаешь, нельзя и поцелуи считать.Дай же ты мне утешений — напрасных! — в томительных муках,Ради бесчисленных слез счет поцелуям прерви.