Эразм Роттердамский
СТИХОТВОРЕНИЯ[1]
1. БУКОЛИЧЕСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ[2]
Страстью безумной Росфам к Гунифольде охвачен, в молчаньеНочи глубокой, один, на своей играя свирели,Жалобой долгой тревожил неспящие в небе созвездья.Он, вкруг кого лишь недавно забота единая, козыМирно бродили, и в гротах, присмотра не требуя, овцы,Все позабыл: что он выгнал овец, позабыл совершенноДаже глубокою ночью покинутый кров свой увидеть,Но до росы далеко, на мокрой траве распростертый,Он на печальной свирели о страсти поет беспощадной:10 «О Гунифольда, приди, — моего исцеленье безумья,Или приди, иль увидишь влюбленного верную гибель.Это Росфам твой зовет, Гунифольда, и гибнет, взывая;Ты же средь грозных вершин огонь извергающей ЭтныВ нежных объятьях своих Полифема свирепого греешь, —Ах, пусть косматые руки не ранят лилейную шею,Грубая пусть борода не сотрет подбородок твой нежный.О Гунифольда, приди, близ кристальных потоков с тобоюМы средь цветущих ветвей отдохнем под зеленою сенью.Разве приятно, Росфам, предаваться напрасно страданьям?20 Брось, не с таким ведь пристало тебе соперником спорить.Это ли спор, хоть бы даже Циклоп головою огромнойЗвезды мог задевать? Пусть сам он это услышит,Сколь бы ни был громаден, что с ним состязаться готов я:Голосом, коль пожелает, а хочет — при звуках свирели.Я ведь тоже пасу и овец, и ягнят белоснежных,Статью Дамет мне уступит, лицом мне уступит Аминта[3].Шея моя не груба, не топорщится бычьей щетиной,Белая грудь у меня, отличаются нежностью губы,Что же, безумная, любишь ты этой собаки объятья?30 Пашешь ты берег[4], Росфам; погляди, и не слушая вовсе,Жалобных стонов твоих, убегает прочь Гунифольда.Что ты надеешься? Пусть он губителем будет желанья.Что же ты медлишь? Закончи погибелью долгие муки.Эту прими, Гунифольда, любови последнюю жертву.Смерти жестокой причина, навеки прощай Гунифольда».Так он сказал, и пещеры, слова отразив, разносили.Роща в ответ, — «Гунифольда», — зовет, отзывается небо.Тут и супруга Титона[5] от глади богини Фетиды,Мало-помалу всходя на шафранной своей колеснице,40 Стала с небес изгонять темноту поредевшую ночи.Вот уж и звезды ночные, вершины у гор задевая,Стали алеть наконец от еще не взошедшего солнца.Вот и старик, что виски увенчал зеленеющим миртом,Радостен, коз молодых на знакомые пастбища гонит, —Это Дралет, кто годами других пастухов многолетней;Лоб у него хоть лишился волос и блестит обнаженный,Он, как и Нестор[6], тройной свой возраст уже исчисляет.В старости поздней одна у него, — и покой, и забота, —Прямо на шее косматой крученая дудка висела.50 Он лишь увидел Росфама, простертого навзничь на росныхТравах, — с такими словами к влюбленному сам обратился:«Что за причина, Росфам, задержала под небом холоднымСтадо твое и тебя? Почему ты печален и овцыВот уж и руна свои намочили росою ночною?»«Коль это можно, Дралет, о краса пастухов сицилийских,То, умереть собираясь, тебе свою страсть я поверю.В час, когда солнце вчера перешло за средину Олимпа,И огнедышащим зноем иссохшие травы палило,Я, чтобы не повредил этот зной моим козочкам, стадо,60 Что истомилось от жажды, гоню в затененную рощу;Там неожиданно вижу под кроной священного лавра,Как Аониды, Наяды, а с ними и девы Дриады[7]Песне размеренной в такт, торжествуя, ведут хороводы.Пан на свирели своей, Аполлон там играл на кифаре,Двигали музыке вслед все, кто там находились, рукамиИ танцевали, ногами сминая смиренные травы.Взоры увидели это и страсти похитили сердце.Шла вместе с ними, прекрасней, чем сами прекрасные нимфы,И выделялась, стройна, Гунифольда во всем хороводе.70 Видом — богиня сама и достойна Юпитера ликом.С ней не сравниться Цитере[8], кем мальчик рожден огнеопасный, —Будь я судьей, — не равняться Диане прекраснейшей с нею.Взоры увидели это и страсти похитили сердце.Феб лучезарный насколько превыше сестры своей, Фебы,Феба златая насколько Люцифера ликом светлее,Как засверкавший Люцифер все звезды собой превосходит,Так красотой Гунифольда сражает всех девушек-сверстниц.Взоры увидели это и страсти похитили сердце.Длинные волосы вьются, колеблясь, как темное злато,80 Шею из кости слоновой повсюду они обвивают.Пламень в глазах, ее тело чистейших потоков нежнееИ белоснежней снегов, и возвышенных звезд золотистей.Взоры увидели это и страсти похитили сердце.А посреди хоровода был тот своенравный мальчишка,С нежными щечками он, обнажен и с повязкой на глазках;Факелом вооруженный, имел он легчайшие крылья.Там он присутствовал, став, дерзновенный, в круга средину.Взоры увидели это и страсти похитили сердце.Вынув стрелы свои из колчана блиставшего, мне он90 Грудь, пораженную страстью, пронзил пламеносной стрелою,Сердце пронзил, и проник до костей моих яд раскаленный,И исступленная страсть проползла в сокровенные недра.Да, проползла — от любви непривычно внутри запылало.Тут я погиб, и казаться мне жизнь начала нестерпимой.И созерцал я пока эти девичьи здесь хороводы,Феб по последним путям проходил на высоком Олимпе.Что было делать? Настало то время, когда устремилисьКозы в ограду свою и бычки в знакомые стойла.Страстью лихой одержим, я брожу в бездорожии горных100 Пастбищ, в отчаянье тщетном, стеная, зову Гунифольду.К ней я напрасно взываю — бежит от зовущего дева,Слезы ничто ей мои и ничто ей мои сокрушенья.Неколебимей она Исмарийских утесов и глушеЯрого Аспида, в скалах живущего Этны высокой, —Скрылась в ужасной она своего Полифема пещере.Тут я погиб, и казаться мне жизнь начала нестерпимой.Вот, наконец, я назад возвращаюсь, понурое стадоСледом за мной; и когда никакой не осталось надеждыт —Смерти молю у богов иль, что было б гораздо приятней:110 Пусть Гунифольде моей они сменят недоброе сердце.2. ЭЛЕГИЯ О СОПОСТАВЛЕНИИ ГОРЯ И РАДОСТИ[9]
Пусть удалятся с небес и ненастье, и мрачные тучи,Пусть и в наших сердцах канут тревога и боль.Пусть перестанет вздымать ветер Африк волны морские,Пусть и в наших сердцах канут тревога и боль.Пусть густолистные кроны Борей колебать перестанет,Пусть и в наших сердцах канут тревога и боль.Канут тревога и боль, пусть новые радости встанут,Скорбь и отмщенье уйдут, боль и тревога вдали.Боль и тревога вдали, что привыкли зеленую юность10 Ранее срока пятнать складками старых морщинТакже до срока она приближает тяжкую старость,Сладкие дни обрывать тоже привыкла она.Силы она же крадет и мозг у костей пожирает,А на лице от нее рушится, гибнет краса.Худшее это безумье из сердца и чувства уносит,И похищает талант это сквернейшее зло.Пусть же к Стигийским волнам[10] далеко оно сгинет, далеко,В Тартаров хаос пускай канут тревога и боль.Пусть же радость настанет, что юности красной пристала,20 Нет без нее красоты, нет без нее доброты.Телу опора, она отдаляет прискорбную дряхлость,Делает дольше она полные радости дни.С радостью выше краса и лицо вместе с нею яснее,С радостью вместе и ум также бывает светлей.3. ЭЛЕГИЯ О ВСЕМОГУЩЕЙ ДОБЛЕСТИ КОЛЧАНОНОСНОГО КУПИДОНА[11]
Знаю, что значит любовь, любовь — помраченье рассудка,Этны самой горячей в сердце пылает любовь.Облик и милый кивок — это пища для нежных любовей;Средь поцелуев и ласк глупая всходит любовь.Нежная прежде любовь пробирается в очи, затем уж,В душу внедрившись, мощна, кости пронзает любовь.Кости пронзает любовь, и нутро ест тайное пламя,Жаром своим глубоко недра сжигает любовь.Недра сжигает любовь и рассудку покой запрещает,Сон отнимает у нас гибель покоя — любовь.Не отдыхает любовь, но, победная, если не можетСлить у любимых тела — души сливает любовь.И хоть любовь и одна, два у двух их сердца сочетает.Чтоб они стали одним, — делает это любовь.Тот, кто любовью горит, целиком у любимого в сердце,Сам он не помнит себя, тот, кто любовью горит.Тот, кто любовью горит, без любимого сладость утратил,Но если снова он здесь — горя не знает любовь.Всё побеждает любовь: открывает стальные затворы,20 Цепи железные рвет, словно солому, любовь.Да, побеждает любовь, без убийства и крови сражаясь,И несгибаемых гнет, всё не сгибаясь, любовь.Так, вместо палицы твердой и мощной — орудия силы,Мягкую пряжу дала в руки Алкиду любовь.[12]И кого битвы сломить не сумели кровавого Марса, —И Эакида[13], его все ж победила любовь.И, наконец, что сильнее Самсона родил сей огромныйМир? Но повергнуть его лишь и сумела любовь.Или что весь этот мир произвел Соломона мудрее?[14]30 Но, как хотела, его также скрутила любовь.Может любовь обмануть попеченья недремлющих стражей,И над охраной ночной может смеяться любовь.Знает любовь, как засов отворить без малейшего шума,Знает, как двери открыть, как запереть их, любовь.Все превращает любовь, и неумного делает мудрым,Аргуса очи слепит[15], хоть и слепая, любовь.Все превращает любовь: красноречье дает молчаливым,Старцев в юнцов превратить милая может любовь.Силу ломает любовь, но и слабых быть сильными учит,40 В робких отвагу вдохнуть также умеет любовь.Крепкая, страшные раны любовь презирает и с нимиБурею вздыбленных волн гнев презирает любовь.Разве любовь не сильна? И самой она смерти сильнее:Смерть, пред которой дрожат, — все побеждает любовь.В сердце несчастной Дидоны любовь кинжал погрузила,Петлей Филлиду сдавив[16], губит безумно любовь.Из-за тебя лишь, любовь, умерла вавилонянка Тисба,Из-за тебя лишь, любовь, к Стиксу Пирам отошел.[17]Что об отдельном твержу? Побеждает тот мальчик негодный[18]50 Все, побеждаешь и ты, мальчика грозная мать.[19]Мальчика грозная мать, или больше тот мальчик негодный?Мальчик негодный и ты, мальчика грозная мать.4. ЖАЛОБА НА БОЛЬ[20]
Хоть не торчат у меня на темени белом седины,Иль не блестит еще лоб, осиротев без волос,Зренья в глазах острота еще не слабеет с годами,Черный не падает зуб из неопрятного рта,И не топорщатся руки мои щетиной колючей,Кожа еще не висит дрябло на теле сухом, —Словом, хотя никаких не видать еще старости знаков, —Чувствую: некую скорбь рок мой готовит и бог.Юному определили они стариковские беды,Чтоб, не успев постареть, стал я уже стариком.Так, молодому виски сединой осыпая печальной,Вместе забота и боль опередили свой день.5. ЛЮБОВНАЯ ОДА[21]
Горе мне, разве кого тот мальчик спалил стрелоносныйБезжалостнее пламенем?Солнце заходит и тени уж поздние вечер наводит,Сон людям доставляющий.Но мое сердце в огне, который не знает покоя,И сна любовь не ведает.Вот уже множество дней и ночей в свой черед миновало,Пройдя тенями черными,Но моя печень сухая под самою грудью усталой10 Недужным дышет пламенем.Я же, глупец, полагая, что все от любови смягчится,Твоим безвольно делаюсь.И побежденной главой отупело суюсь в недоуздок.Каких не дал молений я?Этих стенаний моих луна молчаливый свидетельИ всех созвездий хоровод.Мне ведь известно, какими мою и твою оросил быЯ грудь тогда рыданьями?Тщетно, ты более глух, чем морские утесы, а также20 Скалы любой бесчувственней,И не смягчают тебя ни мольба, ни влюбленного слезы, —Тебе приятна боль моя.Ты еще горе познаешь, Меналк[22], — я мужества полон!Ведь если сила есть во мне,Пусть ты Венеры самой, самого Ганимеда сильнее,[23]Пусть дышешь весь бальзамами,Пусть ты настолько цветущ, как весною мы раннею видимЦветы красны пунийские,Или тот цвет, говорят, на картинах что был Апеллеса,[24]30 Тела живописующий,Шею, однако, твою еще я подставлю оковам,Сверх ожиданья тягостным:Мучиться будешь, увидев любовь укрощенную слишкомИ сердце слишком трезвое;Плакать станешь о том, как твой изменился Аминта,А я скажу: а мне-то что?!6. К СВОЕМУ ДРУГУ[25]
Не всегда лик небес тучами скрыт от нас,Что громадой сырой гонит противный ветрИ, струясь не всегда с неба сурового,Землю тяжкий терзает дождь.Не всегда воздымать Африк[26], шумя, готовМоре, что взмятено бурными волнами,И не вечно гудит лес, сотрясаемыйАквилоном безудержным.Не всегда кроет снег поле бесплодное10 И холодные льды держат не целый годРеки, или грустит роща, лишеннаяВсех зеленых своих кудрей.Прочь уходит зима, и цветоноснаяНаступает весна, после Борея вновьРощам вид их былой, рекам привычный токСнова отдан скиталицам.После ужаса тьмы снова любезный светФеб приносит с собой, и в небесах теперьСмена ночи и дня попеременная20 По закону извечному.Звезды, море и твердь мерою равною(Чтобы отдых им дать в чередовании)Бог, природа сама мерит провидица,Облегчая покоем труд.Вот уж злоба меня, боль и страданияСил лишают, от зол нет и покоя мне.Нет, увы, никакой меры у судеб злых —Беды множатся бедами.Что за тяжкий такой, сам я не знаю, грех30 Против воли богов вышних содеян мнойПрежде, чтобы за то Стиксову казнь терпетьИли мальчика этого?После тысячу раз темный вернется день,Будет множество зим, и на полях кругом,Что так жаждут тепла, снова холодныеНападут и сойдут снега.Не смягчится забот бремя со временемИ не сгинет в уме горечь тревожная,Даже слезы щадить все не научатся40 Очи, ими набухшие.Я погиб, если ты, лучший из юношей,О надежда, души ты половина всей,О лекарство мое в тяжких страданиях,Не придешь мне помочь. Прощай.7. О ПРЕВРАТНОСТИ ВРЕМЕНИ. К ДРУГУ[27]
Видишь, как рощи слагают с себя густое убранство,Как и лоза, и трава зелени уж лишены,Как от фиалок сухих убегает цветов их багрянец,Розовых нет лепестков — шип оголенный торчит.Видишь, нагие поля лежат без зеленых побегов, —Прежде Венера, щедра, их одевала в цветы.Вместо приятных Зефиров ты слышишь рев Аквилона,Слышишь неистовый вой Нота, носителя бурь;[28]Кроткое солнце на небе привычной не ластится лаской,10 Но нависает, клонясь, к волнам твоим, Океан,Где с наступлением стужи уходит тепло, расточаясь;Лишь убывает весна, холод жестокий грядет.Так же и возраста цвет, так, о друг мой, и сладкая юностьВянет, увы, и спешит невозвратимой стопой.Гибнет краса, погибают телесные силы живые,И одаренности вмиг мощь исчезает и пыл;Рушится жизни пора, что страданий исполнена всяких,Вслед торопливо бредет старость согбенная к нам.Русые кудри, красавец, осыплет она сединою,20 Горькая, избороздить рада морщинами лик.И белоснежность лица она бледностью гнусной покроет,Роза нисходит, увы, с некогда розовых щек.Радости жизни уйдут: никогда уже им не вернуться,Быстро в наследство свое вступят страданье и смерть.Значит, пока позволяют года и жестокая Парка,В светлых пременах пока радостно юность цветет,Да не упустим ее, чтоб напрасно не канула в вечность:Будем, друг мой, ловить первые, лучшие дни.[29]8. ЭЛЕГИЯ О ТЕРПЕНИИ, КОТОРЫМ ЕДИНСТВЕННО ПОБЕЖДАЕТСЯ ВСЕ, И О СТРАДАНИИ СМЕРТНЫХ, КАК ЕГО НЕ ТОЛЬКО СЛЕДУЕТ ИЗБЕГАТЬ, НО И ОТВАЖНО ПРЕВОСХОДИТЬ ТЕРПЕНИЕМ[30]
Неженка, мчишься куда ты, терпеть не привыкший страданья?Ты от него побежал — следом оно за тобой.Не полагайся на бегство, на крыльях летит оно быстрых,И, не колеблясь, идет в бегстве твоем за тобой.Мчится стремительней стрел, что парфяне пускают из лука,И превосходит оно Нота крылатого лёт.Ты уже рад, что оно не бежит по пятам за тобою, —Эвра быстрее, оно уж оседлало тебя.И, злоехидно смеясь над беспечного радостью тщетной,10 Более грозно затем, бедный, придавит оно.Глупый, приятно тебе, что ты спасся в краях отдаленных?Первого в крае любом видит страданье тебя.Тщетная жажда зачем многовидно тебя похищаетИ возбуждает зачем гиблой заботою дух?Разве приятно менять и место, и жизни теченье,Неискушенному вновь к новшествам вечно идти?Ты о богатстве печешься, желаешь подняться к вершинам,Мнишь — от страданья тебя могут избавить они.Нет, говорю я, и нет, — хоть и Креза ты стал бы богаче,[31]20 Или же власти твоей все б подчинялось вокруг.Или ты мнишь, что забот не бывает в царских чертогах?Я же считаю, что их больше в высоких местах.Пусть восхищен ты, что счастье во всем сопутствует высшим, —Часто смятенье души пурпуром скрыто владык.Вкруг потолков золотых Эвмениды суровые вьются,[32]Держат под взором своим гордые кровли вождей.Пусть среди полных столов беззаботно клокочет веселье,Пусть и во множестве чаш старое пенно вино,Тысячей сладких напевов исходят под плектрами струны,[33]30 Нежная флейта пускай, не уставая, звучит.Но и средь роскоши этой печального яда довольно, —Радость такую с тоской рада забота смешать.Правый закон уделяет страданье и высшим, и низшим,Равно опутав бедой и бедняков, и владык;И не считай, коль тебя ублажила судьба изобильем,Что уже не к чему впредь алчной тянуться душе.Тут и восстанут впервые заботы, страданья и вздохи,Тут и теснины тоски мощь испытают свою.Так ведь Фортуна свои дары сочетает с дарами,40 Что непомерная желчь медом прикрыта едва.Лилии белые как обвивает колючий терновник,И как шипа острие пурпура прелесть родит,Так она горе с весельем и сладкое с горьким мешает,В ногу, единой стопой страх и надежда идут,Радости рядом с печалью и пляски со скорбью тяжелой;Слит с беззаботностью стон, отдых — с тяжелым трудом.Все это Парки прядут,[34] это рок вершит необорный,Нам непостижная так воля решила богов.Значит, сражаться тебе и бороться придется искусно,50 Праздность — вот враг, что тебе надо в пути одолеть.И за победу над ним ты стяжаешь триумф величайший,Всяческой честью навек имя украсив свое.Разве не видишь, что Иов, герой досточтимый,[35] повсюдуВ мире прославился, став притчей у всех на устах?После кончины он жив, и теперь он заведомо в небе,И эта слава его будет во веки веков.Что не решаемся мы с врагом схватиться вплотную?Шаг обрати на него, силы свои испытай.Не сомневайся, победу мы нашими держим руками,60 Ты лишь ко мне обрати уши и душу свою.Я же оружье открою тебе и наставлю в искусстве,Ведь для победы твоей доля немалая в них.Новый есть вид у борьбы и новое Марса обличье,Нет привычной нужды здесь ни в копье, ни в стреле;Стой лишь неколебимо с бестрепетным сердцем и верным,Твой да не сломят в бою копья кровавые дух.Враг пусть бушует безмерно, ярясь, и тщится напрасно, —С ветром он бьется, и пусть тщетно потеет в борьбе.Мечет ли копьями он, иль мечом врукопашную рубит —70 Помни: ни шагу назад. Стой лишь — и ты невредим.Копьеметателя презри и меч свой поднявшего также;Сможешь врага презирать — будет победа твоя.Но, коль железо метнув, ранит он тебя в жизненный узел —Стрелы с отравой тогда гибель с собой принесут.Стало быть, панцирь на плечи приладь, и все прочее густоПусть чешуею своей кроет железная сеть.Чтоб не распались доспехи от ливня бросаемых копий,Щит да будет зажат в опытной правой руке,Щит, коим все, что врагом разъяренным брошено будет,10 Эта рука отразит, зоркий удар обманув.Пусть от груди отведется погибель искусным движеньем,Первым пусть сгибнет сам враг, наглости жертва своей.Что ж все держу я тебя непонятных словес выраженьем?Ведь не телесной рукой дело такое вершат.Все это дело я вскоре тебе без тумана открою, —Внемли и помни: идя следом за мной, победишь.Доблесть да укрепит терпеньем бестрепетный разумПротив враждебных тебе копий богини судьбы.И чтоб сама она бед не обрушила слишком жестокийНатиск, — с собою возьми то, чем себя защитишь.Благоразумие будет в руке щитом необорным —Кто научился терпеть, нет благодатней его.Твердое выберет пусть его спутником верным терпенье,С сопровожденьем таким да не пугается бед.Он ведь слабеет и тщетно к великому малые силыБросить стремится, легко сдавшись в начале борьбы.Так среди бурного моря ущербен корабль без кормила;Тот, кто терпенью не друг, — не обретает венца.Силой терпенье своей укрепляет, берет под защиту100 Всех твоих доблестей строй, как предводитель в бою.Благоразумье не стерпит неистовой ярости бури,Если терпенье при нем не выступает вождем.Хочешь ли ты, наконец, чтоб я кратко поведал об этом?Благоразумный, терпи: будешь вовеки блажен.Ведь не найти ничего, что б терпенье смирить не сумелоМощное, и в мудреце зло побеждает оно.Так неподвластен мудрец превратностям всяким ФортуныИ не позволит себя власти ее притеснить.Неколебимо плывет он при судьбах благих и враждебных,110 Он не спесив от богатств, их потерял — не скорбит.Он, беззаботен, смеется над яростным гневом богиниИ не страшится, дрожа, непостоянной судьбы.С твердостью все переносит мудрец и все побеждает,И над пучиной самой в твердом спокойствии он.Мощные горы не так ветерков презирают порханье,Или могучая гладь легкие тучки над ней,Как настоящий мудрец презирает враждебной богиниВсяческий гром, пусть он всей злобой ее возбужден.Ну-ка поведай, скажи, кто счастливей его в целом мире?120 Радость всегдашняя с ним, в горе не может он быть.Нас же сумятица бури, Фортуною вызванной, гонитИ непрестанно трясет бурного моря волна.Нас, горемык, постоянно швыряет по вздувшимся волнамИ не позволено нам суши увидеть приют.Мы среди моря блуждаем, любому подвластные ветру,Брошен вдали от брегов, якорь не ведает дна.Если ж прельстимся порой ветерком и безоблачным небом —Это обман, и разит нас, беззаботных, беда.Но ни во что он не ставит ветров или моря угрозы,На корабле, невредим, к милым приходит брегам.Он ведь единственный, кто средь зубовного скрежета рокаМожет свой век проводить в мире, где правит покой.Ты, кто бы ни был, чьи думы в заботах о мире и счастье,Всё научись презирать и научайся терпеть.Равно терпи, что вослед за весною последует стужа,Что чередою своей ночи проходят и дни,Крайний пока не положит предел (уводящий печали)На небе бог, и тогда будешь ты вечно блажен.9. СОСТЯЗАНИЕ ЭРАЗМА И ВИЛЬЯМА НА ТЕМУ О ВЕСЕННЕМ ВРЕМЕНИ, КОТОРОЕ ОНИ, ШУТЯ, ВЕЛИ ДРУГ С ДРУГОМ СРЕДИ ЗЕЛЕНЕЮЩИХ ЛУГОВ, ИМПРОВИЗИРУЯ, КОГДА ИМ БЫЛО ПО ДЕВЯТНАДЦАТИ ЛЕТ[36]
Вильям начинаетМрачная скрылась зима, что цветы погубила, но нынеСнова весною земля пурпурной блещет красой.Э. Страшная гибнет зима вместе с мрачною стужей своеюИ ликованья пора следом за нею спешит.В. Вот уж фиалки земля, вот уж розы она рассыпаетИ, зеленея, стоит поле в убранстве цветов.Э. Вот уж и травы в лугах украшаются снова цветами,Вновь на деревьях убор, что уронили они.В. Роща весенняя, птицы, поля и цветы без изъятья10 Все зеленеют, поют, радостны, льют аромат.Э. Листья — деревьям и травы полям весна возвращает,В радости землю она множеством красит цветов.В. Вот с головою, увитой пурпурным венком, наступаетСнова весна, и земля в новой ликует красе.Э. Вот на пустынных полях поднимаются новые травыИ одевается вмиг новой красою земля.В. Всю из-за стужи печальной красу уронили деревья,Но возвратилась весна и возвратилась листва.Э. Лютая стужа деревья лишила красы их зеленой,С теплой вернулась весной снова деревьев листва.В. Из-за печального хлада сходила краса ежевики,Но лишь приходит весна, розой краснеет она.Э. Долго сухая земля под жестокою стужей таилась —В облике новом весной снова приносит цветы.В. Листья опали с дерев перед самою стужей, однакоИм и цветы, и листы вновь возвратила весна.Э. Ветви деревьев сухие листвой обновляются снова,Начали снова блистать в смене весенней своей.В. Дерево снегом покрыто стояло зимой, но весноюВсе, зеленея, стоит, пышный надевши наряд.Э. Мрачная стужа уходит, земли же прекрасная юностьСнова идет и грядет, в новых оживши цветах.В. О как сладко леса оглашаются шелестом листьев:Птицы не пели — весной снова запели они.Э. Птица, безмолвная было средь мрачного хлада, с весноюРадости полная, вновь сладостно песни поёт.В. Над голубою водой и Феб восходит быстрее,А утомленных коней медленней сводит в нее.Э. Лютые зимы ушли, и на земли всерадостный сноваСвет снизошел и полям зелень пустым возвратил.В. Ночь отлетает быстрее с небес на сумрачных крыльях,Феба квадрига из вод также восходит быстрей.Э. Воздуха токи весною зефирами лучшими веют,Свет благодатный ведет ясный охотнее день.В. Все, что лежало под снегом, теперь в потепленье весеннемВольно опять, и земля снова листвой убрана.Э. Лес одевается снова листвой, земля же — травою,Там, где по пленной земле ливень весенний прошел.В. Освободилась река, что зимою закована, ныне50 Брег обнаженный ее новой красою одет.Э. Освобожденные реки с приятным струятся журчаньем,Некогда стужею их злая сковала зима.В. О благая Венера,[37] цветы тебе почва рождает,Роз красотою твои красит ланиты весна.Э. В пору весны украшается луг травой цветоносной,Зелени новой, красив, лес удивляется вновь.В. Ах, как приятна пора мне весенняя, что одаряетВместо града — дождем, вместо снега — росой.Э. Свойственно разве кому-то весною не бросить заботы?Вот и создания все новой блистают красой.В. Травы, сокрыв, сторожила зима — их весна открывает,Радостно поле опять, новой покрыто красой.Э. Освободившись от снега, земля в ликованье теплеет,Матери лоно своей травы оставя, встают.В. К небу возносится пенье в лесах, и рощи с лугамиВсе в усыпленье цветов, почва раскрыта росой.Э. Новой весною трава на раскованных землях восходит,Жесткий терновник опять пурпура льет красоту.В. Там, где нагая земля теплоту ощутила весною,70 Вдруг возникают ростки розами из-под земли.Э. Вот выступает земля, плодовитая в родах цветущих,В лоне питает своем сжатые тесно цветы.В. Солнца кони еще не поднялись над гладью пустынной,А на вершине уже в зелени птица поет.Э. Почва весенней порой ароматными травами тешитИ покрывается вновь дерево густо листвой.В. Флора своей теплотой так в румянце весну услаждает,Что о тоскливой зиме нас заставляет забыть.Э. Мертвая почва себя открывает в ростках воскрешенных,Где уже хлад отступил, изгнанный теплой весной.В. Листья — к деревьям, цветенье — к полям и пение — к птицамСнова приходит весной, стужа уходит весной.Э. Красится поле повсюду цветов травянистой красою,С красными розами там лилий слилась белизна.В. Листьями — лес, и земля украшается розами, рекиПрежде коляски несли, вот уж несут корабли.Э. Зеленью новой весной одевается поле под солнцемИ многоцветной цветов прелестью блещет оно.В. Птица, что в зимнюю пору едва и гнездо покидала,Пением нового дня предупреждает приход.Э. Мирная землям повсюду весна дары рассыпает,Луг зеленеет травой, травы цветами блестят.В. Голову Феб над волнами быстрее подъемлет весною,Свет благодатный ведет милый охотнее день.Э. В травах зеленых земля, воды с тихим струятся журчаньем,Вот и пчела на цветке, мед собирая, жужжит.В. Поле сверкает в цветах и леса в украшенье зеленом,От щебетания птиц кровли и роща звенят.Э. Роща весной зеленеет, земля одевается в травы,Пестрая птица поет, пчелка летит на цветы.Солнце охотнее красит квадригою розовой небо,Воды кристальной реки ластятся светлой струей.Мягче шумит ветерок, к нему тянется возраст цветущий;Помня и ты о весне, мрачные думы отбрось.10. ЭПИТАФИЯ МАРГАРИТЕ ГОНОРЕ[38]
Здесь Маргарита лежит, кто заслуженно звалась Гонорой,[39]Ты, Фисциний Вильям, взял в ней супругу под стать.Как хорошо сочетались в вас прелесть и сердце, и годы,И даже смертью самой нерасторжима, любовь.Но вот похищена ныне в цветении юности первой,Розе подобно, едва млека явив лепестки.И половина — супруг остается без милой супругиСкорбный, как голубь — вдовец, горлицы милой лишен.11. МАГИСТРУ ЭНГЕЛЬБЕРТУ ЛЕЙДЕНСКОМУ[40]
Тихими сколько ночами на небе огней золотитсяЗвездных, и сколько волна капель вмещает в себя,Сколько и нивы Цереры златой, и Вакха бокалы,Сколько зеленой травы в поле бывает весной:Столько же благ величайших, поэт божественный, МузаНаша для жизни твоей страстно желает тебе.Вечно болтлива, молва, широко средь народов разлившись,Не позволяет не знать ни одному о тебе.Ты, хоть на месте своем пребываешь всегда неизменно, —В мире огромном паришь, поднятый этой молвой.Сделала эта молва, что и я тебя знаю, конечно,Хоть и лица твоего я не видал никогда.И когда эта молва до меня достигла недавно,Вестница славы твоей, как и талантов твоих, —Превознесла она мужа и редкостной чести, и музамМилого, и вознесла к звездам небесным его.Но и великая слава, такого достойная мужа,Все же сама по себе меньше достоинств твоих.Ибо (чтоб ныне вполне я поверил речам ненадежным),Впившись, глаза мои все строки впитали твои.В них для униженной Музы великая светит надежда,Эта надежда, о стыд, в мире поникла без сил.Так, я молю, проложи, о муж наилучший, тропинку,Пусть это рвенье в тебе множится день ото дня.Пусть же невежество сгинет, поэзии ж дар благодатныйПусть под главенством твоим к звездам главу вознесет.Будь же здоров, и пусть боги дадут тебе вечные годы,Пусть же и Парка тебе дарит бессмертные дни.12. ЭПИТАФИЯ БЕРТЕ ДЕ ГЕЙН[41]
Ты, кто твердой стопой здесь проходишь, прочти эти строки.Вот саркофаг перед взором твоим, он сурово благиеБерты останки скрывает; отныне святилища небаДушу вмещают ее, заслужившую эту наградуСреди достойных; ведь в годы, пока ее жизнь продолжалась,Матерью доброй была для сирот она, бедных отрадой,Как и кормилицей тем, кого голод терзал беспощадный,В горе — надеждой единой, больным — безупречной сиделкой.Щедрая, с ними она разделяла все блага когда-то,10 Чтобы, стократ их умножив, стяжать себе вышние блага.13. ДРУГАЯ ЭПИТАФИЯ[42]
Обрати взор сюда ты, о путник,Прочитай эпитафию нашу;Холм, который ты зришь пред собою,Ты стопою дави нетяжелой.Он скрывает блаженные костиБерты, лет бесконечных достойной.Век ее воспрославит грядущийИ до звезд вознесет в песнопеньях,Пока будет земля плодоносной,10 Пока светлое небо — в созвездьях,Пока солнце наш мир озаряет,Пока Феба росистая[43] — полночь.Ведь ее пережив, ни в единомОпустелого мира пределеТак никто доброту не любила,Не была в справедливости тверже.Всем была она матерью нежной,Кто свирепостью лютого Орка[44]Был лишен среди горестных судеб20 И любови родных и опоры.Всем была и кормилицей также,Притесненным жестокой нуждою,Для страдальцев — надеждой единой,Для больных — возвращением к жизни.Пусть могильным холмом невысокимСкрыты эти, лишенные светаЛишь недавно, бескровные кости;Но когда-нибудь время настанет,Когда чувство живое, увидя80 Обиталище прежнее снова,Воскрешенным из праха могилы,Вместе с ним к небесам вознесется.14. АПОЛОГИЯ ЭРАЗМА И КОРНЕЛИЯ, ИЗЛОЖЕННАЯ В ВИДЕ ГОРЕСТНОГО ДИАЛОГА ПРОТИВ ВАРВАРОВ, КОТОРЫЕ ПРЕЗИРАЮТ ДРЕВНЕЕ КРАСНОРЕЧИЕ И СМЕЮТСЯ НАД ИСКУСНОЙ ПОЭЗИЕЙ[45]
ЭразмЯ к тебе, кто доднесь был неизвестен мнеИ кто славой мне дан громкого имени,О искусник, пишу: пусть без тебя чуть-чутьСлух наполню обидами.Что привыкли к стихам, перья мои, собрат,И к тому же, о боль, песни мои воследЗависть гложущая мне отложить велит;Я их все отложил теперь.Не хожу по святым Зевса пределам я,10 И недолго пришлось видеть мне таинства,Там где любит венчать голову мудрых лавр;Все отброшено это прочь.Нет влеченья к тому, чтобы священных музСвет меня озарил, нет и желанияУвидать, наконец, пики горы двойной[46]И поток Геликона мне.Не без слез я сказал: муза моя, прощай,И прощай навсегда также ты, Феб-отец,Отдых некогда наш, наша любовь; тебя20 Против воли бросаю я.Зависть гложет, теснит дивных поэм стихи,Их терзает толпа непонимающих;Да, теснит, но есть честь — сонмы Аркадии,[47]Звезд самих многочисленней.Эти песни, что всем древним векам милы,О несчастье, она в долгих гоненияхС Каллиопой самой[48] красноречивоюДавит лютой стопой, взъярясь.Зависть, воспламенясь черным огнем, поверь,30 Непрестанно своим зубом, вносящим яд,Всех искусных людей будет терзать всегда,Будет их поносить всегда.КорнелийДумал часто один молча об этом я,К человеку стремясь всею тоской своей,Кто кифары святой гнал бы завистников.Рад я: здесь ты союзник мой.Я признаюсь — меня вяжет лихая боль;Спеси, варварства всех наглых ревнителей,Дщери Зевса[49], прошу, вместе оплачем здесь,40 Случай этот ведь стоит слез.Сонм невежд, что святых не понимает строф,Презирая чернит звуки Кастальских муз;Ты же, муза, гоня глупых, безмозглых прочь,В безысходной нужде сама.Но безумство их душ, сердца безжалостностьУкрощает она, лютого демона.Коль подобен ты ей, песни люби, берясьВновь за лиру, что дарит мир.Но уж так глубоко в сердце твоем теперь50 Ярость та и теснит печень во всю твою,Что Пеона рукой[50] не истребить ее,И спасения нет тебе.Как ты жалок, увы, кто отвергаешь дарСтоль целебный тебе дивного пластыря,Ты вредишь и врачу — разве излечишься?Ты не жив, ты кончаешься.Жалкий, я ухожу: песни претят тебе?Вот апостол, писал Павел галатам кто,[51]Внес в посланье свое лиру Меонии,[52]60 Порицая обжорства грех.Очень часто к тому ж люди ученыеВ книгах нравственных все, лавром венчанныеПеснопенья берут, к церкви приладив их, —Лев, Лука и Иероним.[53]ЭразмЧто ж? Ужель не сочтешь верной причину ты,Создающую стиль? Разве не правду яЗдесь сказал обо всем, спутник мой? Правду здесьЯ сказал, а судьей ты был.Не услышишь нигде трубный Вергилия70 Глас и лиру — нигде, прелесть Гомерову,И нигде, мне поверь, не услыхать стиховУтонченных Папиния.[54]Где, скажите мне, Флакк,[55] светоч поэзии?Или где тот Лукан,[56] кто убиениеЗятя пел[57] языком славного Пиндара?Позабыты и презрены.В крае Фебовом в сем солнечном не былоМеста, и островка не было малого,Каллиопа не шла где бы стопой своей, —80 В песнопеньях искусная.Пухлогубый индус с кожею смуглою,Кто над светлой водой первым идет смотретьФеба новый восход златоголового, —Любит даже и он стихи.Феспиадов Гадес[58] также стихи познал,Что всех ближе лежит к солнцу закатному,И последним глядит, как омывает деньВ океане дневную пыль.Что о многом твердить? Крайняя Туле их[59]90 Знала, в сонме теней Стикса пустынногоНе в презренье стихи: вот и свидетель есть —Сам Родопский поэт, Орфей.[60]Он игрою своей, о похищенииЭвридики скорбя,[61] царство подземное,Говорят, умолил, тронул Плутона он,На кифаре играючи.КорнелийЯ скажу, и Стримон, мчащийся в пене вод,Укротил Эагрид[62] песнями; вышнимиОн услышан, и вот сам он своей рукой100 В небе место стяжал себе.И Бистонский поэт[63] лирой, — то знают все, —Что ему Аполлон дал при рождении,Тронув плектром своим струны, игрой пленилЛес, а также и рощ богинь.Звери дикие тут, пенья заслушавшись,Все пришли, и дают неприрученныеГривы в руки, пока песни поет Орфей,Покоряясь во власть певца.Эта нива и птиц тянет непомнящих,110 Пока ищут они милым птенцам еду,И на крыльях паря, ловят среди небесТой кифары звучание.Большим кажется все от изумления:И корабль в парусах, не поддававшийсяВсех усилиям, вдруг море влечет, подняв,Восхитившись его игрой.Но я больше скажу: небо и край тенейОн равно покорил нежнозвучащеюПесней, даже и груз тяжкий Сизифа он120 Пригвоздил своей песнею.Вспоминая, теперь книг я коснусь святых:Побеждал Гедеон, пела.пока труба,[64]и Саула Давид песней сумел смирить,И костер свой унял огонь.Это я говорю, чтоб подтвердить, что всеПесня может смирить; кто же талантлив, тотБезрассуден, увы, если дерзнул презретьПесни, глупый, бессмертные.ЭразмРазве нет? Ты правдив, горе, увы, и стыд!130 Преисподней самой здесь человек лютей,Не пленяет его песнь сладкозвучная,Звуков сладостных он бежит.Больше, он ведь всегда будет преследоватьЯрым гневом своим, алчных волков лютей,И свирепее птиц тех, что питаютсяПищей всюду пернатою.И творенья лежат дивные попраны;Каллиопа сама, хора поэтов свет,В небреженье, из всех изгнана мест, живет140 Средь скалистого хаоса.Дикость всюду царит, царство надменноеНад искусством твоим с трона смеется, Феб,Лавроносным, мужик варвар над песнямиЗнатока проявляет власть.Но зачем все глупцов вины преследуюВ этих строфах моих? Думаю, до зариВеспер,[65] небо кругом звездами красящий,Ясный, скроется от меня.Столько звезд не блестит в небе сверкающих150 На вершине его ночью безмолвноюИ не столько весна с теплым Фавонием[66]Изливает на землю роз,Сколько уст у меня пусть будет, сколько пустьЗвуков, но никогда, верь, их не хватит мне,Чтоб скорбеть о нужде давней священных строф,Что повержены злом в наш век.И на песни за то ныне в досаде я,О поэты, — души часть не ничтожная, —Потому, говорю, бросил я страсть свою,160 Муз огонь уж совсем остыл.КорнелийТак как жар Аонид[67] ныне в забвении,Ум безумный творит, впавший в невежество;Тех, кто песни поют, мнит он безумцами,Пальцем тычет со смехом в них.Так вот редкостный дар зависть к себе влечет,Но все это сразив, он победит; вы, прочь,Кто в убожестве сник. Голову, зависть, спрячь,Что раздулась от глупости.Все, что хочешь, тверди: только бы песни нам170 Поспешили, звуча, дать наслаждение.Смейся — это ничто: будет все больше нас,Славой будем мы венчаны.Ты, завистник, теперь свой прикуси язык —Мы не спели еще песни святилищам;Но Давида уж скиптр пусть я возьму, что былИз Мелхома отлит венца.[68]Дебелаима дочь[69] пусть будет мне женой,От блудницы ведя славный Израиля род,И заблещет отсель Господа род славней180 В лоне сладостном Либетрид.[70]Против нас, говорю, можешь, завистник, вздорИзрыгать, изнурять завистью грудь свою, —За славнейшими мы рьяно последуем, —Конь не чувствует мошкары.Рвенье наше тебе больше доставит мук:Перестань-ка теперь песни преследовать,Чтоб тебе не пропеть скверную песнь, явивЩеки всем посрамленные.Если, аист ты наш, будешь упорствовать,190 То сумеешь едва ль мерзкий отдернуть клюв:Поедай среди рощ гадов ползучих ты —И священных не тронь орлов.ЭразмКак в былые года, флейты Родопские,[71]Не иначе мою музу тревожили,Так на благо и ты, новый Тиринфянин,Движешь души остылые.Жар святых Аонид вновь возвратился к нам;Скорбь изведав и боль, снова воспрянулаМуза, хоть и слаба, все же моя, — и вот200 С лирой дружит опять, резвясь.Какова, ты скажи, радость была тогда,Когда после словес музы торжественных,Наконец, среди дня строфы твои, поэт,[72]Слушал я сладкозвучные?Слава, пусть велика, — меньше она заслуг,Слава, пусть велика, но, признаюсь, твоиПесни, как и стихов метры искусные,Выше славы самой твоей.Ты второго стихом даришь Вергилия,210 А коль мило сплетать прозу свободную —Прозой, я признаюсь, ты — Цицерон второй:Так мне нравится все твое.Так иди же стопой избранной, я молю, —Не ничтожная ты слава столетия,Ты — надежда одна, ты и огонь в груди,Тех поэтов реликвия.Пусть занятьям твоим музы содействуют,И пусть судьбы тебя долго хранят для насВ жизни этой, и нить самую долгую220 Пусть Лахеса тебе продлит.[73]И когда для тебя смертный настанет день,Всё же ты навсегда будешь для нас живымИ у всех на устах, вечно в чести за свойПревосходный талант. Прощай.15. ХОТЯ ЭРАЗМ И КОРНЕЛИЙ ПОСЕТОВАЛИ ДРУГ ПЕРЕД ДРУГОМ В СТИХАХ О ГЛУПОСТИ ВАРВАРОВ, КОТОРЫЕ ПРЕЗИРАЮТ ДРЕВНЕЕ КРАСНОРЕЧИЕ И СМЕЮТСЯ НАД ПОЭЗИЕЙ, КОРНЕЛИЙ В ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПРИВОДИТ МНЕНИЕ БОЖЕСТВЕННОГО ИЕРОНИМА О НЕОБХОДИМОСТИ ЧТИТЬ ПОЭЗИЮ, ВЫСТУПАЮЩЕГО КАК БЫ ПОСРЕДНИКОМ МЕЖДУ НИМИ[74]
