А кто-то и после потери продолжает вынашивать, рожает, воспитывает свою чудесную дочку. Она всегда здесь. Всегда рядом. Всегда интересно ей что-то рассказать. Мир так прекрасен, он будто создан для маленьких детей, для их распахнутых глаз и пытливых умов. Взрослые не обращают внимания на ставшие привычными вещи, и только дети помогают заново пережить все лучшее из окружающей реальности, увидеть, как волшебна жизнь.

Сколько творчества, сколько вдохновляющей энергии открывается тому, кто показывает ребенку мир. Детский ум удивляется, радуется, сомневается. Как все устроено? Почему именно так, а не этак? Как-нибудь по-другому никак нельзя? А что будет, если…

Взрослые отмахиваются, устают. Да разве это вообще возможно, утолить неуемное детское любопытство? Оно словно лернейская гидра: отсечешь одну голову, вырастет две; ответишь на один вопрос, появится дюжина. Эти бесконечные «почему» когда-нибудь иссякнут? Зачем объяснять, если половину услышанного ребенок забывает через несколько минут? И главное, неужели сложно оставить маму в покое хотя бы на несколько минут?!

Не понять таких взрослых. Как можно отмахиваться, когда вот она, любознательная мордашка, вопросительно смотрит ясным взглядом, готовая к поразительным открытиям, доверчиво принимающая родительский ответ? Разве можно предпочесть кино и маникюр – живому ребенку? Почему они не понимают, что отправляя малыша погулять, подсовывая ему комиксы или другим способом избавляясь от его внимания, они в первую очередь вредят себе? Лишают себя возможности отправиться в захватывающее путешествие по лабиринтам детской фантазии…

За окном старая треснувшая сосна. В темноте расщелина в стволе кажется абсолютно черной и бездонной.

– Мамочка, а кто живет вон там, на дереве?

– В дупле, что ли?

– Да, в дупле!

– Как? Ты не знаешь, кто живет в дупле?

Задумывается на секунду и активно трясет кудряшками: нет, не знает.

– В этом дупле живет сова по фамилии Халва. Это все знают!

– Сова Халва? – недоверчиво переспрашивает она. – А разве бывают такие фамилии?

– Конечно, бывают! Среди сов фамилия Халва – такое же обычное дело, как у нас, скажем, Смирнова.

– Не знаю ни одной Смирновой, – с сомнением качает головой.

– Ну, Петрова.

– И Петровых не знаю.

– Вот сейчас сова Халва сидит в своем дупле, слушает нас и думает: «Какая необразованная девочка, ни одной фамилии не знает! Вот ка-а-ак прилечу к ней ночью, ка-а-ак сяду на подоконник и проухаю все распространенные совиные фамилии!»

Во время смеха ее глаза превращаются в маленькие щелочки, в которых весело сверкают голубые огоньки. Иногда кажется, что лицо смеющегося ребенка – лучшее лекарство от депрессии и уныния. Вот бы в психоневрологических диспансерах и больницах поставить мониторы и транслировать детских смех…

– Не прилетит!

– Это отчего же не прилетит?