– Ежели станут надоедать, отправляйте их домой.
– А они станут. Так вы думаете?
– Я знаю, что для вашего батюшки наши мальчики могут оказаться чересчур шумными… И даже вам они, вероятно, помешают, ежели ваши приемы и визиты участятся, как в последнее время.
– Участятся?!
– Разумеется. Вы ведь и сами видите, что за последние полгода ваш образ жизни сильно переменился.
– Переменился? Нет, ничего я подобного не вижу.
– Несомненно, вы ищете общества чаще прежнего. Вот хотя бы сегодня. Я приехал всего на один день и тут же попал на званый обед! Разве такое раньше случалось? У вас становится все больше соседей, и вы все больше с ними видитесь. Во всех последних письмах к Изабелле вы расписываете всяческие новые увеселения: обеды у мистера Коула, балы в «Короне»… Да чего один только Рэндаллс стоит.
– Да, – быстро вставил его брат, – все дело в Рэндаллсе.
– Вот. А поскольку Рэндаллс, я полагаю, продолжает оказывать на вас определенное влияние, вполне вероятным мне кажется, что Генри и Джон станут для вас помехой. И в таком случае я лишь прошу вас отправить их домой.
– Нет! – вскричал мистер Найтли. – Зачем же домой! Пускай отправляют их в Донуэлл. Я-то буду свободен.
– Честное слово, вы меня поражаете! – воскликнула Эмма. – Интересно, в каких это из моих многочисленных увеселений не участвовали вы? И с чего бы мне не хватило времени, чтобы позаботиться о двух мальчиках? Что это за удивительные развлечения такие? Обед у Коулов да разговоры о бале, который так и не состоялся. Я еще могу понять вас, – кивнула она в сторону мистера Джона Найтли. – Вы так рады, что вам повезло встретить столь много добрых друзей в одно время одном месте, и вам кажется сие чем-то грандиозным. Но вы, – тут она повернулась к мистеру Найтли, – прекрасно знаете, как редко, как чрезвычайно редко я отлучаюсь из Хартфилда хотя бы на два часа. Как вы можете предрекать, будто бы меня настигнут нескончаемые развлечения – ума не приложу. А что до моих милых племянников, так вот что я скажу: если уж тетя Эмма для них не найдет времени, то дядя Найтли – и подавно. Она из дома уйдет на часок и вернется, а он пропадет на целых пять или же засядет дома и давай читать или сверять бумаги.
Мистер Найтли, казалось, старался не улыбаться, и ему это без труда удалось, как только к нему обратилась миссис Элтон.
Книга III
Глава I
Эмме не пришлось долго думать, чтобы понять природу того волнения, которое принесла ей новость о приезде Фрэнка Черчилля. Она быстро убедилась, что не за себя смущается и опасается, а за него. Ее собственные чувства совершенно ослабли и не стоили внимания, а вот если он, влюбленный, очевидно, гораздо сильнее нее, вернется, полный тех же пылких чувств, с какими уезжал, то беды не миновать. Если за два месяца разлука не охладила его, то ее поджидали опасности и невзгоды – нужно быть осмотрительнее и ради него, и ради себя. Эмма и сама не желала вновь подвергнуться чувствам, и его обязана была никоим образом не поощрять.
Главное – удержать его от прямого признания. Не хотелось бы заканчивать их нынешнюю дружбу столь болезненным способом! И все же душа ее жаждала какой-то развязки. Эмма чувствовала, что с приходом весны случится некоторый перелом, некое событие, нечто такое, что повлияет на ее теперешние невозмутимость и умиротворение.
Довольно скоро – хотя и не так скоро, как предсказывал мистер Уэстон, – она смогла судить о чувствах Фрэнка Черчилля. Анскомское семейство приехало в Лондон позже, чем ожидалось, зато Фрэнк прибыл в Хайбери сразу же по приезде. Он смог отлучиться лишь на несколько часов и большего позволить себе пока что не мог. Из Рэндаллса Фрэнк тут же пришел в Хартфилд, и Эмма, со всей ее тонкой наблюдательностью, быстро оценила, какие чувства он испытывает и как ей себя вести. Они поприветствовали друг друга как настоящие друзья. Не могло быть никаких сомнений, что он чрезвычайно рад ее видеть. Однако Эмма сразу же заподозрила, что он охладел и не питает к ней былой нежности. Она внимательно за ним следила. Было очевидно: он уже не столь сильно влюблен. Разлука, а также, вероятно, уверенность в том, что к нему равнодушны, возымели вполне естественное и весьма желанное действие.
У него было прекрасное настроение: он, как всегда, с готовностью поддерживал беседу и смеялся, казалось, радовался случаю вспомнить свой прошлый визит и даже был в некоторой степени взволнован. Не из-за спокойствия Эмма рассудила о его новообретенном безразличии. Фрэнк отнюдь не был спокоен – напротив, он был немало возбужден, в его поведении чувствовалась какая-то суетливость. Его сегодняшняя оживленность, казалось, его самого не радовала. Однако сомнений по поводу его чувств не осталось и вовсе, когда, пробыв у них всего лишь четверть часа, Фрэнк Черчилль поспешил в Хайбери, чтобы нанести другие визиты. По пути в Хартифлд он встретил некоторых старых знакомых и успел разве что быстро поздороваться, однако смеет полагать, что они будут разочарованы, если он к ним не зайдет. Как бы ни хотелось ему побыть в Хартфилде подольше, к несчастью, он вынужден бежать. Эмма нисколько не сомневалась, что молодой человек к ней остыл, однако его взволнованность и стремление поскорее уйти говорили о том, что полностью он не исцелился и теперь боялся: останься он подольше, чувства снова над ним возобладают.
Прошло десять дней, однако больше Фрэнк Черчилль не приезжал. Он все время надеялся и собирался, но всякий раз встречал к тому препятствия. Его тете постоянно требовалось его присутствие. Так писал он в Рэндаллс. Если то была правда и он в самом деле пытался их навестить, то приезд в Лондон, по всей видимости, не исцелил беспокойства и своенравия миссис Черчилль. В том, что ей и правда нездоровится, Фрэнк был уверен и объявил об этом в Рэндаллсе. Хотя многое и возможно было приписать ее блажи, он не сомневался, что за последние полгода здоровье тетки и впрямь ухудшилось. Фрэнк полагал, что его возможно поправить правильным уходом и лекарствами и что миссис Черчилль, несомненно, проживет еще долгие годы, однако с мистером Уэстоном, который утверждал, будто жалобы ее выдуманные и она совершенно здорова, согласиться не мог.
Вскоре выяснилось, что Лондон ей не подходит. Она не выносит его шума. Он постоянно раздражает ее нервы и приносит страдания, так что под конец их десятого дня в городе Фрэнк сообщил в письме в Рэндаллс, что планы меняются. Они немедленно переезжают в Ричмонд. Там миссис Черчилль рекомендовали одного известного врача, да и сам город ей по нраву. Они уже сняли меблированный дом в ее любимом месте и полагают, что перемена принесет большую пользу.