Такими словами Королева вполне могла бы подытожить собственную философию по отношению как к своей Церкви, так и к своему Содружеству. Она не выдвигала никаких требований, не читала назидательных нотации о правах человека, но, скорее, исполняла «долг защищать… мягко и уверенно».
Именно Содружество стало главной движущей силой эволюции Британии от монокультурного к мультикультурному обществу – непростому для любой нации процессу. Однако, как свидетельствует один религиозный лидер за другим, Королева сыграла огромную роль в сглаживании этого процесса. Какой бы ни была их религия, они сочли исключительно обнадеживающим факт наличия главы государства, который легко и без труда помещает веру в центр национальной жизни.
– Тот факт, что она возглавляет разнообразную ассоциацию мирового масштаба, означает, что она никогда не испытывала побуждения удариться в панику вследствие мультикультурализма, – пояснил бывший архиепископ Кентерберийский доктор Роуэн Уильямс. – И это является подсознательно воспринимаемой частью содержания ее рождественских выступлений в прямом эфире на протяжении многих лет.
Архиепископ Йоркский, доктор Джон Сентаму, объясняет все это доверием.
– Потому что она столь крепка в своей вере как верующая во Христа, что это фактически дает ей возможность достучаться до кого угодно, – говорит он, имея в виду ее рождественские выступления. – И невозможно не услышать это, хотя она никогда не заговаривает о пути Христовом.
«Королева имеет значение»
Пока положение стран Содружества в мире менялось, не оставалось никаких сомнений в том, что известность и престиж организации снижались, особенно в отношении британского правительства. До 1966 года существовало Министерство по делам колоний, занимавшееся теми частями старой империи, которые все еще находились под британским управлением, а также Министерство по связям с Содружеством, занимавшееся бывшими колониями, получившими независимость. В 1966 году их объединили в единое Министерство по делам Содружества, а всего два года спустя его поглотило новое Министерство иностранных дел и по делам Содружества, в тот самый момент оно было полностью занято другими делами. К тому времени главными внешнеполитическими целями были вступление Великобритании в европейский Общий рынок и состояние отношений с Вашингтоном.
– Министерство иностранных дел в то время считало, что Королева и Содружество – полная чушь, – говорит сэр Роджер дю Буле, ветеран дипломатии, который начал свою карьеру в Африке, затем служил в Вашингтоне и Париже, а позже стал вице-маршалом Дипломатического корпуса – связующего звена между Министерством иностранных дел и Дворцом. – Высокопоставленные чиновники полагали, что именно им принадлежит право управления страной, и важнее всего – Америка и Европа, а не Содружество.
Он отчетливо помнит слова Личного секретаря Королевы, когда в 1975 году его назначили вице-маршалом.
– Первое, что сказал мне Мартин Чартерис, было вот что: «Послушайте, я хочу, чтобы вы поняли. Королева имеет значение!» И это было именно так.
Содружество также «имело значение» все те одиннадцать лет, пока Маргарет Тэтчер работала на Даунинг-стрит. Возможно, они во многом расходились во мнениях, но она никогда не забывала, что во время Фолклендской войны 1982 года Содружество целиком и полностью поддержало Британию. Даже те, с кем миссис Тэтчер ссорилась особенно яростно, как, например, Сонни Рэмфэл, признавали, что она серьезно относится к Содружеству и пользуется его уважением, если не любовью.
– Это замечательная организация. Никто никогда не сумел бы придумать или создать нечто подобное, – сказала она в своей речи на обеде в честь отставки Рэмфэла с поста Генерального секретаря. – Мы не говорим друг другу, что делать. Мы слушаем и принимаем решение.
Ее преемник Джон Мейджор также питал большое уважение к организации, поскольку до прихода в политику жил в Нигерии.
– В молодости он работал в Содружестве, – говорит Робин (ныне лорд) Батлер[150], бывший секретарь кабинета министров и Глава Государственгой службы. – А еще был крикет. Он был человеком, который от природы уважительно относился к официальным учреждениям, но крикет был очень важен для него. Игра помогала ему естественно сблизиться с некоторыми лидерами.
По сей день сэр Джон Мейджор говорит, что одним из его самых счастливых воспоминаний о Содружестве является начало игры против его коллеги из Австралии Боба Хока на крикетном матче во время встречи
Именно Мейджор пригласил Содружество собраться на встречу 1997 года в Эдинбурге, хотя к тому времени он уже должен был покинуть Даунинг-стрит. Принимать мероприятие предстояло его преемнику Тони Блэру. Стюарт Моул, один из старших организаторов из Секретариата Содружества, вспоминает, что Блэру и его команде хотелось, чтобы саммит поддержал его новую программу «Крутая Британия», вплоть до «обновленной» версии национального гимна, исполненного на мусорных баках и сантехнике.
– По звучанию это напоминало гудение труб центрального отопления, – вспоминает Моул.
Хотя встреча планировалась в Эддинбурге, всем ясно дали понять: «Никаких килтов. Поменьше шотландской самобытности». Более проблематичной оказалась выездная встреча на родине гольфа в Сент-Эндрюс. Никогда раньше не посещавшие подобные «уединения», чиновники Блэра решили устроить его по-своему, выстроив ряд стульев перед возвышением, с которого Блэр предполагал обратиться к стальным руководителям. Стюарт Моул вспоминает жаркий скандал:
– Мы приехали туда и сказали: «Этого нельзя допустить. Просто нельзя». Ведь выездная встреча должна быть неформальной, чтобы все свободно перемещались и общались на равных. А они отнеслись к мероприятию так, словно это был повод позировать для фото.
После этого Блэр так и не проникся симпатией к Содружеству. По словам лорда Хауэлла, его штаб однажды обсуждал вопрос о том, чтобы совсем убрать букву