– Ага. Это нормально. Иди поговори с отделом кадров. Что ты хочешь мне сказать?

– Ты такая грубая! – Паула не могла сдержаться.

– Извини?

– Ты всегда так усложняла мне жизнь. Что происходит? Почему? А?

Даниэла, не отвечая девушке, слегка улыбнулась, лишив стажера всякого доверия. Она не ответила, фыркнула и продолжила заниматься своими делами. Паула уже обсудила это с матерью и узнала, что объективно Даниэла, черствый менеджер из Аргентины, лишенная способности улыбаться, не была гарпией, но и не облегчала жизнь девушки. Не потому, что она посылала ей миллионы заданий, более свойственных подсобному рабочему, а потому, что никогда не делала доброго или благодарного жеста и того, к чему Паула, будучи избалованным ребенком, взывала всеми своими стараниями.

Вот что такое настоящая жизнь. Хорошо, что я это поняла. Когда тебе приказывает кто-то менее умный, чем ты, и менее социально подкованный, и его удовольствие возрастает в зависимости от того, насколько сложны эти задачи. Отлично. Научилась. Но я думаю, что это может измениться, не для меня, а для следующих Паул, которые придут сюда. Потому что правда в том, что я почти играла на работе. Если бы Даниэла была добра ко мне, я была бы более спокойна, когда дело касалось работы… Хотя, может быть, я пытаюсь оправдать себя тем, что сдалась раньше времени. Я могла бы работать год вместо нескольких месяцев. Но, с другой стороны, я не знаю, чему меня научит замена графинов с водой, заправка кофеварки или такая важная задача, как выбрасывание мусорного ведра. Знаю, что если бы моя жизнь была вымышленной историей, то автор сделал бы ее еще более сложной для меня, снабдив злобными попутчиками. Или сделал Даниэлу не просто черствой, как мисс Роттермайер, а как девушку из «Хайди». Помните? Я верю… Но реальность такова, что чужая язвительность имеет то значение, которое мы ей придаем. Однажды я попыталась сесть рядом с ней за чашкой кофе, чтобы посмотреть, сможем ли мы сблизиться, а она встала и ушла… Возможно, в тот момент, если бы она открылась мне и показала, что под ее маской ее холодности скрывается более милый человек, я бы посмотрела на нее другими глазами. Не нужно многого, чтобы улыбаться и быть милым, я не хочу быть мисс Идеал, но наши действия и то, как мы относимся к другим, имеют много общего с… я имею в виду, они делают нас людьми, не так ли?

Так Паула оставила свою работу.

Ей не пришлось брать коробку со своими вещами, ведь она пробыла там всего несколько месяцев и ничего не взяла с собой, даже фотографии или антистрессовую куклу. У нее даже не было своего места, чтобы оставить их. Она шла на каблуках по коридору, понимая, что пересекает его в последний раз. Вошла в лифт, и чья-то рука остановила двери. Конечно, это был Бруно, с его чудесной улыбкой и нежным лицом негодяя. Это был несколько отрывистый разговор. Паула ясно дала понять, что не хочет иметь ничего общего с парнями, и выбросила полуромантическую записку в мусорное ведро. Она не очень старалась скрыть это, и хотя общественные туалеты дарили им возможность узнать друг друга лучше, они были ужасны, когда дело доходило до того, чтобы показать ему свой жест привязанности в мусорном ведре, полном мокрой туалетной бумаги. Он не потребовал объяснений. Это был милый жест и все. Но ей было стыдно за то, что она сделала. Однако она не считала, что, выбросив записку, оскорбляет Бруно. Только делает шаг навстречу себе, конечно.

– Я не думала, что ты это увидишь, извини. Я очень ждала этого и…

– Все равно, – оборвал он ее.

Паула пыталась убедить его в искренности своих слов, поскольку буквально чувствовала себя дерьмово. Она выбрала то, чего никогда бы не сделала, если бы не паниковала, что выглядит как полная дура.

– Пойдем выпьем кофе.

Он согласился.

Андреа сидела на одном из высоких табуретов в кофейне. Запах свежесваренного кофе пронизывал все вокруг. Это был неспокойный день. Клиенты входили и выходили, общались со своими спутниками, пока Аманда бегала вокруг. Андреа любила наблюдать за всем этим из своего угла. Она представляла себе истории о людях, пьющих кофе или печатающих на своих ноутбуках. Это не было богемным поступком, наоборот, это вполне нормально. Если вы спросите кого-нибудь, он скажет вам, что тоже так делает. Вам не нужно чувствовать себя особенным из-за того, что вы размышляете о судьбах окружающих вас людей.

Мелена вышла из туалета с ведром, шваброй и потным лбом. Она увидела Андреа и, вымыв руки, подошла к ней.

– В туалете кто-то выбросил целый рулон бумаги. Целый рулон! И он застрял… Что тебе принести?

– Я попросила у твоей мамы капучино на соевом молоке, но поскольку сейчас вот так… то есть, поскольку так много людей, возможно, она забыла об этом.

– Не волнуйся, я приготовлю его для тебя.

Что Меле думала об Андреа?

Ну, я не очень хорошо ее знаю… она красивая и так далее. Милая и всегда улыбается. Кажется, она хорошая девушка. Нет, для меня не проблема, что она с Горкой, потому что, несмотря на то, что он мне нравится, он немного потерян. Нет, очень потерян. Начнем с того, что я его давно не видела. Я часто думаю, до сих пор ли он мне нравится? Но это очевидно, и я не могу обмануть себя… Постоянно думаю о нем. Занимаясь обычными делами, думаю о нем. Пока я прочищала унитаз, три или четыре раза он всплывал у меня в голове. Я не хочу, чтобы Горка был несчастен, поэтому не собираюсь всеми силами желать, чтобы убийца, о котором так много говорит Жанин, появился и убил ее, чтобы он был свободен и заметил меня… Нет. Я люблю Горку и хочу, чтобы он был счастлив. И если он счастлив с этой девушкой, то отлично… Если честно, она кажется мне немного безвкусной. Мне трудно представить, как они вдвоем разговаривают или целуются, но если ему это нравится… Это его жизнь.