— Все, я больше не могу. — Сыто откидываюсь на спинку стула и прикладываю к губам салфетку.

— Ну же, давай еще один.

— Не-е-ет, во мне и так их уже больше десятка. Мой желудок не выдержит! — жалобно оправдываюсь, сыто вздыхая.

Глеб подозрительно щурится, но лукавые искры в глубине его черных глаз выдают наигранное неудовольствие. Он кивает каким-то своим мыслям, споласкивает руки в небольшой чаше с ароматизированной водой, медленно вытирает их, а расторопный официант в это время убирает посуду. На столе остаются лишь две фарфоровые чашки, пузатый керамический чайник и блюдце с нетронутым десертом.

— Теперь поговорим о деле. — Неспешно разливая душистый напиток по кружкам, Глеб искоса поглядывает на меня.

Морок наваждения моментально рассеивается, возвращая меня в суровую реальность. Что-то неуловимо меняется в мужском голосе — что-то, от чего я выпрямляюсь на стуле, словно школьница от строгого оклика сурового учителя.

Сглатываю ком горькой действительности, застрявший в горле колючим ежиком. Делаю глоток и стараюсь не смотреть на того, кто только что разбавил медовое настроение вечера ложкой ядреного дегтя. Точно знаю, что это только начало и что к моменту опустошения содержимого чашки с чаем (о десерте я уже и забыла, не проглочу ни кусочка) мы с Глебом вернемся к точке первоначального отсчета затеянной им игры.

— Я знаю, что дела на фирме твоего отца, скажем так, идут неважно, — начинает он вколачивать гвозди в крышку гроба, хоронящего мои надежды на лучший исход вечера, — и я тут абсолютно ни при чем.

— Угу, — киваю скептически.

— Доказывать не буду, просто мне поверь на слово. Я занялся скупкой мелких строительных компаний чуть больше месяца назад. Бизнес, ничего личного. — Он рассказывает об этом с безразличием, словно модница о покупках с сетевом магазине. — А «СтройДом» заключил договор с нечистоплотным субподрядчиком в конце марта, как раз после выигрыша очень выгодного тендера. Зачем? — Риторический вопрос, ответ на который не нужен, да и нет его у меня, равно как и у моего отца, неуверенно пожимавшего плечами. — В общем-то, не так уж и важно в данный момент.

— Ну, так ваши адвокаты отозвали предложение, — перехожу на официальное обращение.

— Да, отозвали, хотя в моих интересах выкупить вас с потрохами именно сейчас.

Правда, высказанная посторонним человеком, больно царапает душу. Сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Глубокие вдохи и мелкие выдохи ненадолго прогоняют волну подкатывающее безысходности. Я несколько дней провела в поисках плана по спасению тонущего корабля, но пока тщетно. Надежда была на помощь «друга». Увы… Но я не собираюсь сдаваться, пока еще теплится ожидание благоприятного исхода в глазах отца и в моем сознании.

— Ну так отчего же вы тогда изменили свои планы, раз все так удачно складывается в вашу пользу? — Отчаянно стараюсь казаться безразличной, откидываюсь на спинку стула и прячу боль и страх за чашкой с чаем, делая мелкие глотки, растягивая «удовольствие» от терпкого травяного настоя.

— Мне нужно нечто другое, — произносит он с лукавой ухмылкой, поигрывая чайной ложечкой, кромсая на мелкие ошметки некогда красиво оформленный десерт.

В его словах нет скрытого смысла. В них все предельно ясно. Он дал мне понять, чего он хочет, еще при прошлой нашей встрече. Он привык получать то, что хочет. И сейчас он хочет меня.

Вот только я… Чего хочу я? Мой разум истерически орет, что я должна бежать подальше от этого надменного самца, а мое тело жаждет быть как можно ближе к нему. Я разрываюсь на части.

Умом-то я прекрасно понимаю, что быть его «игрушкой» хоть и заманчиво, но чертовски опасно для разорванного в клочья сердца.

— Я могу выкупить договор у субподрядчика, при этом фирма твоего отца ничего не потеряет, тендер останется у него, финансирование частично будет со счетов моей фирмы. Более того, твой отец при должном умении и правильном распоряжении полученными «льготами» сможет вернуться на прежний уровень.

— И что ты хочешь взамен? — Я же не дура, у сыра в мышеловке всегда есть цена.