Почему, ну почему же именно сейчас…
Полуликий беспокойно повернулся, и вода мягко обвила его, точно ласковая, но безразличная любовница. Вот бы ее тепло помогло забыть не только о боли в ногах… но и о том, что до сих пор ни один человек не прикасался к волосам Полуликого с истинной нежностью и желанием. Не запускал в них руки, не сжимал золотые пряди в кулаках, ослепленный страстью, пока тела сплетаются в неразрывное целое на ложе любви.
Этого никогда не случится, просто забудь, есть вещи поважнее – так говорил он себе долгие годы безумной молодости, когда кровь кипела, застилая разум кровавой пеленой. И в конце концов победил. Он укротил этого демона, заставил голос плоти замолчать, подчинил свой разум и тело служению одной цели.
Когда я заслужу право стать «прекраснейшим» – нет, когда я снова им стану, и это ужасное, уродливое лицо канет в небытие – вот тогда я все верну, думал он. Там, среди равных себе, я найду человека, который заставит трепетать мое сердце, и больше не нужно будет сдерживаться.
Перед мысленным взором вдруг снова всплыло лицо Питера в тот миг, когда волосы вырвались на свободу… он смотрел так, словно ему слепило глаза – и, зная, что свет такой силы может уничтожить зрение, не отворачивался, не отрывал взгляда. Чистое, незамутненное восхищение и благоговение читались в нем. Словно Полуликий – жалкий уродец, изгой, эр-лан без дома, без клана – был самым прекрасным, самым драгоценным для него существом. Еще никто и никогда не смотрел на него так…
Полуликий рывком вынырнул и вдохнул. Эр-ланы могут долго обходиться без воздуха, но предел есть у всех, и забывать о нем не стоит. Он тяжело дышал, вода ручьями текла с волос на плечи и грудь.
О чем он вообще думает? Что себе вообразил?
Питер – не просто человек из-за Барьера, изобретатель, мечтающий летать, как птица. Это его, Полуликого, шанс, который наконец-то после стольких лет ему представился. Он не воспитывался в клане и не умеет контролировать свое тело, а значит, никакой долгой жизни ему не светит. Быть может, времени осталось не так уж и много, и упустить эту возможность – первую за сорок лет – только потому, что какой-то мальчик посмотрел на него по-особому… да полно, Полуликий, в себе ли ты?
К тому же, это ничего не значит. И сеги и швали восхищаются красотой и статью эр-ланов, это естественно. А мальчик в жизни не видел ни одного эр-лана – тем более с распущенными волосами. Если слепой от рождения человек вдруг обретет зрение, самый банальный закат заставит его плакать от счастья.
Полуликий медленно опустил голову на грудь. Прозрачные капли стекали по его щекам, падали с ресниц. Что-то внутри сопротивлялось подобным мыслям – отчаянно, яростно боролось за свою жизнь. Ему надоело ждать, оно больше не верило в посулы и уговоры. Огромный черный зверь с янтарными глазами хотел снова выбраться на свободу и вонзить когти и зубы в душу Полуликого… но он держался. Пока еще держался.
От громкого стука в дверь он вскочил на ноги, расплескав половину бассейна.
– Полуликий! – тревога в голосе Инзы различалась даже сквозь шум воды. – Скорее вылезай, у нас неприятности!
«Выше… еще чуть выше… хорошо».
Подавая мысленные команды, Питер закрывал глаза – так было легче сосредоточиться. Закончив, снова смотрел вперед, хотя за силовым полем флаера царила глубокая, бездонная тьма – карта местности высвечивалась в нижней части гало-экрана.
Инзе он сказал, что идет спать, а когда она отлучилась по нужде, выскочил из Башни. Он уже понял, что любой прибор в мире за Барьером подчиняется в первую очередь мысленному приказу, а уж потом мановению руки, и с первого раза активировал гравиподъемник.
Бо и Новая Милли, как ее называл Питер, нарезали по залу беспокойные круги, словно догадываясь о его преступных замыслах. Хотя ничего особо преступного в них не было – Питер собирался просто вернуться домой, за Барьер. Собственно, он уже давным-давно оказался бы там, если бы не тайные замыслы Наблюдателей Башни.
Питер не знал, зачем он им понадобился, но после истории с волосами на откровенность Полуликого рассчитывать явно не стоило. И ему не хотелось быть пешкой в чьей-то игре, даже если Инза сказала правду и никакой опасности нет.
А она явно о чем-то умолчала.
В любом случае Всемогущий бережет того, кто сам себя бережет – так всегда говорил дедушка. И, учитывая, что он всю жизнь был Искателем и при этом даже не покалечился, к его словам стоило прислушаться.
Питер вздохнул и еще раз проверил, правильно ли летит, хотя уже направил флаер в нужную сторону, а мимо Барьера не промахнешься. Собственно, поэтому он и взял флаер. Сначала собирался уйти пешком, но вовремя понял, что лежал без сознания, пока его везли к Башне и теперь даже не представляет, в какой стороне Барьер. А на гало-экране флаера, который он вызвал мысленной командой, все высвечивалось в лучшем виде.