Он говорил истинную правду, которую упорно не желали видеть те, кто держал в своих руках власть на Земле. Рина прекрасно это понимала, а потому злилась еще сильнее.

— Тоже мне — умники-разумники! — рявкнула она, раздраженно грохнув ребром кулака о стену. — Да где уж нам, а мне и подавно понять?!

Торэ-Ин внимательно посмотрел на Рину, и брови его выгнулись. В ее глазах, несмотря на резкость в голосе, он заметил неподдельную боль и глубокое понимание его слов. Он прищурился: гнев и обида не позволили девушке сохранить равновесие, в то время как он сам оказался ослеплен гордыней. Они пытались донести друг другу свое видение ситуации и от избытка чувств ничего не услышали. Торэ-Ин закусил губу от нестерпимого желания коснуться Рины и даже поднял руку.

Девушка на мгновение отшатнулась и раздула ноздри. Нет, ну вы только посмотрите! Мысли Рины пришли в полный хаос. Только что он наговорил ей тут с три короба о ее полной чуть ли не деградации, а теперь снова руки свои распускает. Это уж слишком!

Заметив, как ее глаза сверкнули зеленым огнем, Торэ-Ин понял ее замысел, когда девчонка кинулась на него с кулаками. Он был готов и с жадностью и нетерпением заключил ее в свои объятия, крепко прижав к себе и слегка подняв над полом. Едва их тела соприкоснулись, как Торэ-Ин захлебнулся от бурного энергетического всплеска, и ему захотелось большего. Волна невероятного удовольствия затопила его всего с головой. Он даже не предполагал, каким жадным оказался. Как только чудесные, слегка изумленные, глаза девушки очутились на одном уровне с его глазами, она едва слышно простонала:

— Пусти.

— Ни за что, — прошептал Торэ-Ин у самых ее губ, приблизив свое лицо.

К щекам Рины прилила жаркая волна. Потайные желания раствориться в генерале, утонуть в его энергопотоках ожили в ней и, захлестнув ее разум, были готовы вылиться сию секунду. В крови пульсировала навязчивая, будоражащая и ужасно эгоистичная мысль: «Мой! Мне! Для меня!». Когда теплые губы Торэ-Ина нежно коснулись ее губ, Рина подчинилась какому-то древнему зову, обвила своими руками его шею и совершенно бесстыдно, на ее взгляд, прижалась грудью к его телу.

Счастью лорда Леорсы не было предела. Захлебнувшись невероятно вкусной, живительной, почти целебной для него, энергией Рины, он жадно и эгоистично впитывал ее в себя. Внутренним взором ясно увидел, как его энергетические нити быстро переплетались с ее нитями, сливаясь в единый жизненный поток, невероятно яркий и мощный. Превратившись в одно целое, между ними не было тайн. Первая радость сменилась потрясением. Потому что страшная картина, представшая пред ним, заставила волосы зашевелиться от ужаса.

Жуткие, невероятно черные мысли насильника полоснули Торэ-Ина по сердцу. Этот человек наносил жестокие удары под ребра девушки, бил в живот, в слепой ярости надеясь усмирить ее. Рина дико сопротивлялась и дралась, сдерживая при этом какую-то внутреннюю силу, будто боялась чего-то ужасного. Как только холодное лезвие обожгло кожу у самой шеи девушки, она застыла и вздрогнула. Также вздрогнул и сам Торэ-Ин, вроде это ему самому причинили вред. А потом всего одна ослепительная вспышка, и насильник обмяк навсегда. Затем непреодолимый страх и боль, глубокая скорбь от потери сестры и матери заставили его душу сжаться. Точно так же, как теперь Рина закрылась, сжалась в тугой узел, и поток информации прервался. Великая Энэрва, да он ничего не знал о прошлом девушки и даже не пытался понять ее чувства! Вознесся высоко и не сумел разглядеть глубоко запрятанные страдания собственной половинки.

Глаза Рины прикрылись от удовольствия, будто она оказалась в ласковых искрящихся водах, так походивших на струи Энэрвы. Сознание девушки погрузилось в прекрасное видение, где Торэ-Ин был маленьким, улыбающимся и веселым мальчиком, которого держал на сильных руках отец, и рядом стояла мама. Семья находилась на берегу небольшого водоема, над которым парило в воздухе огромное царственное Древо Жизни — ветвистое родовое древо, питающее своей силой многих своих детей. Каждая веточка и каждый корень, отходившие от ствола, сияли и искрились. Однако некоторые из них были черны и не излучали волшебного сияния. Миллионы тончайших сверкающих ниточек, образовывая общий дрожащий и звенящий от энергии столб, отходили от мощных корней древа и опускались в водоем. Но было огромное множество порванных, скрючившихся и почерневших нитей. И Рина поняла, что ухватила обрывки воспоминаний счастливого детства генерала, и увидела какое-то сакральное место рода. И ее тут же обожгло. Тэфриец ведь точно также мог увидеть и ее воспоминания, только не такие радужные. А она хотела забыть свой самый страшный кошмар, старалась упрятать его поглубже и загнать подальше.

Рина резко открыла глаза и отстранилась. На нее взирали спокойные, излучающие теплоту и искреннюю заботу, глаза генерала. И он по-прежнему сжимал ее в своих руках, крепко прижимая к себе. Смахнув непрошеную слезу, девушка отдернула руки от шеи мужчины и почти забыла, как дышать, увидев сверкнувший на правом запястье тот самый странный рисунок. Генерал тоже увидел его и был вынужден опустить ее на ноги. Но когда она шарахнулась в сторону, он схватил ее за локоть, притягивая к себе.

— Что… что это?! — потрясенно спросила Рина.

— Определенно, ты — моя вейнари, — мурлычущим голосом и с довольным видом сообщил ей Торэ-Ин, рассматривая ее запястье.

— Что-что? — переспросила она.

— Моя пара, — повторил он, будто смакуя каждую букву в этой фразе.

— Пара? — недоверчиво фыркнула она. — Я, кажись, уже говорила, что не нужны мне никакие пары.

— Не пары, — он прожег ее взглядом, — а — пара. Моя. Одна на всю жизнь.

— Чего?! Чепуха какая-то! И не может этого быть!

— А это тогда — что? — спросил он со смехом, указывая на завораживающую вязь браслета и одновременно демонстрируя ей свою правую руку, запястье которой было увито такой же переливающейся лианой с крупными резными листочками.