Шериф и его заместитель не задерживались надолго. Они пришли, конечно, узнать о плакатах по всему городу, но после того, как я объяснила, что все это розыгрыш, и сказала, что Корсика даже не настоящее место, и если статья якобы из Греции, то почему она должна написана по — английски, они извиняются и говорят, что снимут все плакаты в городе. (Конечно, только после проверки Корсики с помощью собственного поиска в Гугле). Позже они спрашивают, откуда я родом, и, желая, чтобы моя ложь звучала более разумно, но не слишком далеко отклонялась от изначальной лжи, я говорю им: Дельфы, Греция. Они извиняются за то, что побеспокоили меня, и через час уже уходят. Когда они уходят, я чувствую облегчение.

Пока через десять минут снова не звонит дверной звонок, и я не обнаруживаю Сойера на пороге моего дома.

— Мне нужно с тобой поговорить, — говорит он, как только я открываю дверь.

— Не здесь, — говорю я, внезапно ощущая потребность быть ближе к океану. Я просто чувствую себя запертой внутри дома.

— Где ты хочешь поговорить? — спрашивает он, когда я выхожу из дома.

— Я собираюсь на пляж.

— Я иду с тобой.

Я не борюсь с ним.

Он идет рядом со мной, пока мы шагаем, и убирает руки глубоко в карманы. Он не смотрит мне в глаза и говорит:

— Я сожалею о том, что произошло раньше, но что — то не так с Маршаллом… что — то мне не нравится.

— Может, тебе просто не нравится, что у меня появился еще один друг, — огрызаюсь я, уже не заботясь о том, что говорю ему. Мой голос суров, и я чувствую укол сожаления, когда он вздрагивает. — Не похоже, чтобы ты был мне другом в последнее время.

Сойер замолкает. Сначала я думаю, что это потому, что он знает, что я права, но потом я вижу, что его взгляд переместился на что — то дальше по берегу. Или кого — то. На мокром песке стоит женщина, слегка сутулящаяся и перепачканная, вода омывает ее лодыжки. Она смотрит прямо на нас.

Это стройная женщина с мокрыми черными волосами и дикими темными глазами. Моя грудь вздымается, когда мы встречаемся взглядами, и на секунду я забываю, как дышать.

— Ева? — спрашивает она и делает спотыкающийся шаг вперед, почти теряя при этом равновесие. Она обнажена, если не считать полотенца, обернутого вокруг ее тела под мышками. Она тянется ко мне трясущимися руками, прежде чем рухнуть на песок.

Я почти не замечаю Сойера рядом со мной или того, что он меня о чем — то спрашивает. Все, что я могу отметить, это то, что он бежит вперед в то же время, что и я. В ушах звенит, а легкие горят, пока я бегу, а затем я чувствую, как обнимаю женщину, когда она падает на меня, а Сойер оказывается рядом со мной.

С дрожащим дыханием мне удается произнести ее имя:

— Мара.

— Ты знаешь ее? — спрашивает Сойер. Он хмуро смотрит на Мару, протягивая руку, словно хочет прикоснуться к ней, но так и не задевает ее.