Сразу и не проснулся. Глаза слипались и не хотели раскрываться.

Отворил форточку – свежий воздух ворвался вместе с запахом сена, кудахтаньем кур, шелестом листьев и прочими отголосками деревенской жизни. Пью воду и повторно разглядываю комнату. Ничего нового не нахожу, лишь явственнее рассмотрел рабочий беспорядок.

Выхожу и направляюсь в нужник. Идет длинная дорога в обход участка, и тропа напрямик через пасеку, где жужжат пчелы. Рискнул и пробежался мимо ульев. Удачно, меня пропустили и туда, и обратно.

На крыльце дома сидит женщина в тряпичной шляпе с широкими полями и вздыхает. Встретились взглядом – издали здороваюсь. Отвечают тем же и спрашивают:

– А вы кто?

Подхожу и объясняюсь. Уточняю:

– А Александр Сергеевич еще спит?

– Да, но сейчас я посмотрю, – она приподнялась, – меня Татьяна Илларионовна зовут.

Уходит, я покорно дожидаюсь.

Тело все измятое, хоть и ночевал не в палатке.

Выходит Александр Сергеевич с заспанным лицом и обтирает полотенцем круглую лысую голову. Он все язвительно подшучивал надо мной. Пошли в дом завтракать. Минуем спортивную комнату с тренажерами, восхитился этому. Александр Сергеевич застыдился лести. Сели на угловом диване в просторном зале. Перед глазами плазма, за ней комод набитый коллекционными фолиантами с позолоченными переплетами.

Татьяна Илларионовна приносит две тарелки омлета с ветчиной. Сглатываю слюну и тихо напоминаю о предпочтениях в еде. Александр Сергеевич громко смеется и зовет жену.

– Извините, что зря готовили, – говорю я с опущенной головой.

– Слазь вниз и принеси ему банку огурцов, – говорит Александр Сергеевич, – а мед ты ешь?

– Ем.