– Да ладно, уже ждем. Приплатим ему если что.

Еще минут через десять подъезжает Лада Калина. Наконец-то! Не то что бы я устал ждать, просто холодно.

Загружаемся, Катя примостилась на коленках у одного из грузин. Ехать довольно тесно, зато тепло. Сижу и греюсь. В минуты, когда взывают общие потребности, например, в тепле, замыкаешься на них. Вот и сейчас мне все равно, куда мы направляемся, и когда я лягу спать. Мне было холодно, сейчас мне тепло, на остальное наплевать.

Приезжаем в другое заведение. На улице выставлен стол с тентовым навесом. Александр Сергеевич с помутненными глазами говорит мне:

– Сейчас покушаем и уедем.

– Хорошо, только я мясо не ем.

Он пристально зыркнул на меня, рассмеялся и сказал:

– Ешь тогда траву!

Рассаживаемся, все оживленно разговаривают, я только слушаю. Официантка приносит широкие блюда с овощной нарезкой и теплым пышным лавашем. Принесли и водку.

Седой старик начал мне представляться:

– Я Рамсес, а это Катя, – он положил руку на плечо девушке.

Старик поочередно указывал на остальных и проговаривал колкие имена, которые я тут же забывал.

– Сможешь запомнить? – спросил он.

– Ну, постараюсь, – зажато ответил я. Запоминать было уже нечего.

Каждые пять-десять минут Рамсес поднимал рюмку и произносил очень длинный тост. Начинал издалека и постепенно приходил к конкретной вещи, заканчивая так: «За что говорится и пьем».

– А ты кто? Рюсский? – обратился Рамсес ко мне.

Чувствую подвох.

– В каком это смысле? – сказал я, – вы про паспорт говорите или про то, где я родился?

– А ты знаешь, какая самая тупая нация? – сказал Александр Сергеевич и повернулся ко мне.

– Нет-нет, дай я расскажу это, – подхватил Рамсес, – один рюсский говорит другому рюсскому, что самая тупая нация – это грузины. Тот спрашивает: почему? Он отвечает: у меня сосэд грузин и я ему уже тры года говорю: моя жена, не твоя жена, – а он все никак не поймет!