Когда я сменил ей подгузник, я взял её с собой на своё небольшое исследование, подальше от хандры и видео насилия в Вии в гостиную, и я сел за мой письменный стол с Лили-Энн на моих коленях. Она играла с шариковой ручкой, постукивая ей на столе с похвальной концентрацией и превосходным чувством ритма. Я вытащил бумагу из коробки на столе и приложил к своему носу. Я сказал себе, что мой насморк уйдёт через день или два, и не было никакой причины раздувать это во что-то большее, чем незначительное неудобство. Кроме того, всё остальное было хорошо, прекрасно, весело, с метаморфическими птицами, скапливающимися вокруг меня и поющие круглосуточно. Моя домашняя жизнь была близка к совершенной, и я сохранял её в очень хорошем балансе с моей работой. Очень скоро я разыщу маленькое облачко на горизонте, и затем я хотел бы получить свободный, дополнительный игровой час, который был бы для меня чистым бонусным счастьем. Я вынул мой “Хонда” список и расположил его на рабочем столе, Три имени были вычеркнуты из списка. При моём темпе обдумывания, проверка всего списка займёт несколько недель. Я хотел сделать всё это немедленно, вырезать все лишние имена и оставить нужное, и я стал всматриваться в список, как будто некая контрольная подсказка могла бы быть скрыта среди строк. Поскольку я склонился над Лили-Энн, то я обронил её ручку и бумаги. “На на на!” - сказала она, и конечно она была права. Я должен быть более терпеливым, продуманным, осторожным, и конечно мне хотелось бы найти его и разорвать его и все встало бы на свои места.

Я чихнул. Лили-Энн вздрогнула, подняла бумагу и разорвала её на кусочки и бросила на пол. Она повернулась ко мне и радостно улыбалась, очень довольная собою, и я кивнул её мудрости. Это было очень понятным заявлением: Не надо больше мечтать. У тебя и у меня есть работа, и её нужно сделать.

Но прежде, чем мы могли бы реконструировать налоговый кодекс, прекрасный звук приплыл к нам из холла.

“Декстер? Дети?”, - позвала Рита. “Ужин готов!”

Я посмотрел на Лили-Энн. “Дя”, - сказала она. И я согласился. Мы пошли ужинать.

Следующий день был пятницей, и он был точно таким же. Это была не приятная рабочая неделя, и я был полностью рад, что могу забыть о ней и отсидеться дома, вылечивая свой насморк. Но для начала, мне нужно было стерпеть последние пару часов работы.

К полудню я уже успел принять шесть таблеток от насморка и потратить половину рулона бумажных полотенец, и я уже приступил ко второй половине, когда Дебора пришла в лабораторию. Винс и я достигли той точки, где уже не было ничего, чего мы могли бы придумать, что можно сделать с обёрткой тако, и так как он отказался тянуть соломинку, то мне пришлось удостоиться чести позвонить Деборе, и сообщить ей, что у нас ничего нет. И три минуты спустя, она была здесь, входя в нашу лабораторию большими шагами, наподобие мстящей фурии.

“Проклятье!” - сказала она прежде, чем вошла в комнату, “Мне нужно что-нибудь от вас!”

“Может быть, успокоительное?” - предположил Винс, и я готов был поспорить на деньги, что он был прав.

Дебора посмотрела на него, потом на меня, и я задался вопросом, успею ли я добраться до бомбоубежища вовремя. Но прежде, чем моя сестра смогла бы причинить любые тяжкие телесные повреждения, послышался шаркающий звук из двери, и все мы обернулись посмотреть, Камилла Фигг стояла в дверях. Она уставилась на меня, покраснела, осмотрела комнату и сказала: “Ох. Я даже не извинилась”. Она откашлялась, и затем унеслась далеко вниз по холлу прежде, чем кто-нибудь из нас смог понять то, что она сказала, и что с этим делать.

Я снова посмотрел на Дебору, ожидая, что она возобновит своё извержение. Но к моему удивлению, она не достала своё оружие, или даже не завелась, чтобы ударить своим стремительным ударом руки. Вместо этого, она глубоко вздохнула, и явно успокоила себя. “Парни”, - сказала она, у меня действительно жуткие ощущения насчёт этого парня. “Этот псих сокрушил Марти Клейна”.

Винс открыл свой рот, по-видимому, для того, чтобы сказать какую-нибудь остроту. Дебора посмотрела на него, и он передумал, и закрыл свой рот.

“Я думаю, что он собирается сделать это снова, и скоро”, - сказала Дебс. “Все полицейские думают так же. Они думают, что этот парень - некий призрак, наподобие Фредди Крюгера, или подобного. Все испытывают сильное потрясение, и все смотрят на меня, ожидая, что я найду убийцу. И всё, что у нас есть, это маленькая проклятая обёртка от тако”. Она пожала плечами и покачала головой.

“Я понимаю, что это не так много, но это всё, что у нас есть, я Умоляю вас, парни, Декс, Винс, вы можете сделать что-нибудь ещё. Что-нибудь?”

Её лицо выражало реальную потребность, и оно было ясным, она действительно по правде умоляла нас. Винс посмотрел на меня с очень стесненным взглядом. Он не был хорош в искренности, и она, очевидно, тоже делала его очень нервным для разговоров, и это означало, что это стало моей проблемой. “Дебс, - сказал я, мы тоже очень хотим поймать этого парня. Но мы упёрлись в стену. Обёртка это стандартная вещь, доставленная из ресторана. Не достаточно оставленной крошки тако для того, что бы сказать что-нибудь, я даже не совсем уверен, что это вообще тако. Ни какой печати, ни каких отпечатков, ничего”. “И у нас нет никаких волшебных трюков”, - сказал я, и как только я сказал “волшебные трюки”, я представил клоуна, прикреплённого к доске клейкой лентой, всплывшего в моём мозгу. Но я решительно вытолкнул счастливое воспоминание из моей головы и попытался сконцентрироваться на Деборе. “Мне очень жаль”, - сказал я, и моя искренность была не более, чем полуискусственной, которая была довольна хороша для меня. “Но мы сделали всё, что смогли придумать”.

Дебора смотрела на меня долгое время. Она еще раз глубоко вздохнула, посмотрела на Винса, и затем медленно покачала головой. “Все верно”, - сказала она. “Тогда я предполагаю, что мы просто будем ждать, когда он ударит снова, и будем надеяться, что нам повезёт в следующий раз. И она развернулась и вышла из лаборатории приблизительно с одной-четвёртой той скорости, с которой она вошла.

“Вау”, - сказал Винс тихим голосом, когда Дебора ушла. ‘Я никогда не видел её такой, какой она сейчас была”. Он покачал головой.

“Я предполагаю, что это действительно беспокоит её”, - сказал я.

Винс покачал головой. “Нет, теперь она не она; она изменилась”, - сказал он. “Я думаю, что материнство сделало её полностью мягкой внутри”.

Я, возможно, захотел бы сказать, что она не настолько мягкая, как Детектив Клейн, но это, возможно, прозвучало бы неуместно, так или иначе, это было правдой. Дебора смягчилась с рождением её сына, Николаса. Ребёнок был прощальным подарком от Кайла Чутского, её бой-френда, жившего с ней в течение нескольких лет, который исчез в припадке низкой самооценки собственного достоинства. Николас был на несколько лет моложе Лили-Энн, и достаточно хорошим малым, несмотря на то, что он родился следующим после Лили-Энн, и казалось, что он был более малоподвижным и не таким красивым.