И все же я ревную. Меня пожирает ревность.
Я начинаю искать его в Интернете поздно ночью. Копаться в его аккаунтах. Потом – когда у меня болят глаза от того, что я таращилась на каждый пиксель, читала каждый комментарий, вчитывалась в каждый восклицательный знак – я просматриваю страницы его друзей и родственников в надежде увидеть его знакомое, учтивое, светлое лицо на их фото. Я не добавляю его в друзья, я не лайкаю его публикации. Я остаюсь невидимой, неуловимой. У него есть фото с другими женщинами. Его рука небрежно обхватывает загорелые плечи, худые талии. Невозможно определить, являются эти женщины любовницами или друзьями. Он осторожен, сдержан. Доверять ему – безумие.
Это начинает меня изнашивать. Я не могу нормально спать по ночам. У меня смещены приоритеты, я пренебрегаю своими обязанностями. Я устала, постоянно на грани слез. Нелогична.
И поэтому спустя шесть месяцев я пытаюсь с этим покончить. Уйти.
Я провоцирую ссору, веду себя жестоко, выплевываю болезненные факты, известные друг другу в каждой паре, но которые они подавляют, чтобы пресечь конфликты ради гармонии. Я сдираю корку с раны. Пускаю кровь. Я разрываю все. Или это делает он. Это сложно. Непонятно, кто в конце концов все заканчивает, потому что это случается так быстро. В считанные минуты я раздираю нас, а это означает, что наши отношения тонкие, как бумага. Я ставлю перед ним ультиматум, рожденный злостью и недовольством, и он, вероятно, знает, что я не имею этого в виду, но я выбираю время, когда он под давлением на работе, спешит со встречи на встречу. У него нет времени дискутировать или думать.
– Встречаться раз в месяц бессмысленно. Как я могу быть с тобой в отношениях, если ты живешь в другой стране? – Он растерян, потому что не я ли всегда давала понять, что меня устраивает непринужденность нашей связи? – Ты просто не даешь мне завести значимые отношения с другим человеком. Ты совсем не думаешь обо мне. Ты избалованный эгоист. – Я тяну за нить, соединяющую нас. Пространство, его отсутствие, делает наши отношения возможными. Мои слова ранят, и я уверена, что он захочет истечь кровью в одиночестве.
– Мы не можем обсуждать это по телефону, – сдавленно говорит он.
– Но я хочу.
– А я нет.
– Мне надоело делать все по-твоему.
– Я бы хотел, чтобы ты сохраняла спокойствие, здравый смысл, Кэй.
– Ты такой холодный. Ты не способен на настоящие чувства, – обвиняюще огрызаюсь я. Представляю, как дрожит его верхняя губа. Не потому, что он на грани слез – не тот типаж – он злится на меня за то, что обнажила его. Обнажила нас обоих. Заканчивать отношения по телефону жестоко. Он молчит. – Тебе что, нечего сказать? – требую я.
– Давай поговорим об этом при следующей встрече.
– Я хочу поговорить об этом
– Лучше сделать это лицом к лицу. Лучше подождать, – твердо настаивает он.
– Сейчас! – Я чуть ли не топаю ногами. – Сейчас или расходимся.
Он вздыхает. Я слышу его дыхание. Представляю его на своей коже.
– Тогда расходимся.
– Ладно. – Я вешаю трубку и меня охватывает облегчение, почти сносит с ног. Я пошатываюсь.
Следом за облегчением приходит мука. Я так сильно по нему скучаю. Этого я не ожидала. Не понимала, как быстро он влился в мою рутину, мое сознание. Слова, хоть я их правильно подобрала, заставляют меня бесцельно бродить, словно кто-то меня избил. Мне больно. Такое чувство, что меня раздирает на части. Пополам. Если бы. Я звоню на работу и говорю, что у меня грипп. Ложусь в кровать, накрываюсь одеялом с головой. Я словно болею. Сердце, спина, голова – все болит. Я не плачу. Мне слишком грустно, чтобы плакать. Меня удивляет, как много он для меня значит.