— Не лысый? Брюнет?

— Кучерявый слегка. Лет сорок с гаком. Вообще-то на кавказца похож.

— А что он сказал?

— Тебя назвал. Мол, передай этому, меня просили передать. Ничего не предупредил.

— Не сказал, мол, осторожнее, стекло, не кантовать?

— Нет.

— И никаких таких примет, особенностей?

Вахтер, видно, почувствовал, что я могу уменьшить гонорар; я же — вдруг как-то отдаленно… да, я почувствовал приближение знакомого образа…

— Когда говорил, ты ничего особого в речи не заметил? Может, он картавый, или междометия какие тянет, или заикается?

Вахтер развел руками и показал на меня пальцем:

— Во! Точно говоришь! Он же после каждого слова рычит, как кобель! Точно. Вот так: «э-эр-р-р-р!» Знаешь его?

— Спасибо!

Да. Опять он. Борис Михалыч Скоков! Угостивший отравленным шампанским Леву. Лучший друг покойной Худур. Но никогда в те годы не имевший к нашей компании отношения! И к Гиви. Мне очень захотелось прочитать записку, прижатую внутри коробки рычагом взрывателя.

— Ну вот! — радовался вахтер Николаич, посматривая на мой карман.

Я шарил по карманам. Сто тыщ наскреб, вот еще пятьдесят.

— Если ты ему обратно вздумаешь эту пакость возвращать, то только уж без меня. Я не понесу.

— Я… не знаю, где он и живет. Может, он сказал?

— Прям! Адрес дал! Но я видел еще, что приехал он на машине. И знаешь на какой?

— Скажи!

— На черной «БМВ»! Вот сколько я тебе всего сказал!