Некоторые генералы и адмиралы из тех, что, хотя и ушли в отставку, продолжают поддерживать близкие отношения с армейской верхушкой, приняли участие в передаче и возмущались позицией бывшего товарища по оружию: по их словам, он выбрал ложный путь, вознамерившись “завладеть Венесуэлой и внедрить здесь систему, провалившуюся в других странах и несущую с собой нищету и всяческие беды”. Кроме того, они решительно осудили незаслуженный и безосновательный карьерный рост ряда офицеров, притом что единственной их заслугой является доказанная на деле преданность нынешнему правительству. Кроме того, эти бывшие военные не одобряли нападки президента на Соединенные Штаты.
Заслуженный генерал в отставке, выступая, как он уверял, от имени большого числа действующих военных, заявил Монике:
– Мы не согласны с неуклонным ухудшением отношений с нашими традиционными союзниками, как не можем согласиться и с укреплением связей с недемократическими правительствами. Поэтому и по многим другим причинам мы требуем отставки президента – поскольку считаем его фашистом и диктатором, а кроме того, видим в нем угрозу демократии и независимости Венесуэлы.
Ради защиты демократии они предлагали временно заменить Чавеса гражданским лицом и провести внеочередные президентские выборы. А еще, по их мнению, вряд ли стоит разрешать военным, хотя это и позволено новой Конституцией, вмешиваться в политику, давать им право участвовать в выборах и занимать государственные посты.
После этой телепередачи, во время которой с экрана прозвучали очень резкие заявления определенной группы военных, президент принял ответные меры. Он приказал уволить из армии – причем совершенно незаконно – нескольких генералов и оппозиционно настроенных офицеров. Надо добавить, что его самого удивило отсутствие серьезной реакции на эти отставки. А ведь многие полагали, что военная элита могла бы попытаться воздействовать на президента и заставить его отменить такое решение. Уго довольно улыбнулся, получив из Гаваны информацию о том, что агенты
Однако политические и деловые круги, представители СМИ и более информированные граждане страны из числа тех, кто сдержанно относился к Чавесу, продолжали бить тревогу из-за кубинского присутствия в Венесуэле. Правда, их возмущение не имело никаких реальных последствий. Уго, еще более осмелевший после пассивной реакции военных на увольнение коллег, не только не испытывал страха перед группами, осуждавшими его за сближение с Кубой, но и начал относиться к ним с подчеркнутым презрением. А еще он их возненавидел. И чтобы наглядно продемонстрировать, насколько мало его волнует их мнение, устроил громкий праздник по поводу 75-летнего юбилея Фиделя Кастро.
Уго пригласил своего наставника в Каракас. Пышные торжества во всех подробностях показывались по телевидению. Чавес вручил кубинцу награду, которой раньше удостаивались лишь самые выдающиеся люди страны, но главное – он расширил договор о поставках нефти на остров. Отныне Куба будет получать большие объемы венесуэльской сырой нефти по льготным ценам. Кроме того, Чавес предоставит кубинцам долгосрочный кредит на ее оплату или право расплатиться натурой.
Иными словами, зерновые культуры и овощи, но в первую очередь кубинские советники – в области государственной безопасности, культуры, образования и здравоохранения – станут формой платы за нефть, которая поможет кубинской экономике выжить. А еще Уго воспользовался моментом, чтобы настоять на своем в споре с родителями школьников, педагогами из частных учебных заведений и католическими священниками – всеми теми, кто противился образовательной реформе по кубинской модели, то есть включению в программу средней школы идеологических дисциплин и военной подготовки. К тому же президент расширил число верных ему военных на высших министерских постах и административных должностях.
Чтобы укрепить национальную безопасность, Чавес бросил в народ очередной клич: надо создавать в каждом районе и в каждой организации боливарианские кружки. Это был его вариант легендарных Комитетов защиты революции (КЗР), которые учредил Фидель еще в самом начале своего долгого правления: “Объединимся под знаменем антиимпериалистической революции и приготовимся остановить лавину атак на всех фронтах, приготовимся дать отпор наступающей контрреволюции, чтобы сокрушить ее”.
И сторонники Чавеса действительно стали объединяться, да, объединяться, поскольку, к разочарованию оппозиционеров и
От гнева Чавеса трудно спастись даже министрам. Он приказывает министру финансов Вилли Гарсиа поднять в стране заработную плату, увеличить субсидии и осуществить другие экономические меры, хотя для всего этого, как уверяет Вилли, в казне нет средств. Встревоженный Гарсиа пытается убедить президента, что сейчас не время для таких решений, однако Чавес резко обрывает его:
– Министр Гарсиа, мы с вами находимся на правительственном совещании, а не на научном семинаре. Вы собрались здесь, чтобы принимать решения и исполнять мои приказы, а не для того, чтобы вести дискуссии. Понятно я говорю? Это мой вам приказ.
Побагровевший Вилли Гарсиа утыкается носом в лежащие перед ним бумаги и совсем тихо произносит:
– Да, сеньор президент. Будет исполнено.
Тем временем в крупнейших городах страны, на улицах и в частных домах силы национальной безопасности истово выискивают и отлавливают недовольных. А между тем коррупция растет по мере того, как становится все более очевидным: правительство закрывает глаза на то, что “свои люди” – родственники, друзья и сторонники Чавеса – внезапно и необъяснимым образом богатеют.
Уго, хоть и успел объявить себя человеком, готовым к диалогу, теперь и не думает искать каких-то соглашений ни с теми, кого он называет олигархами, ни с объявившими забастовку нефтяниками, ни с транспортниками, учителями или профсоюзными деятелями, церковью, работниками СМИ и большим числом обычных граждан, которым не нравятся его реформы.
Создается впечатление, будто он ослеп и не видит, что происходит вокруг, во всяком случае, по телевизору он рапортует: – В нынешнем декабре мы повсюду наблюдаем лишь волны положительных эмоций, и эти волны настолько сильны, что заглушают любые противоположные чувства.
Да, Чавес не видит – или не желает видеть – причин, порождающих эти самые противоположные чувства.
“Народ голодает, потому что в стране не хватает продуктов питания, – нудят с экранов недовольные. – А продуктов питания нет, потому что нет транспорта. А транспорта нет, потому что нет бензина. А бензина нет, потому что в стране нефтяной кризис. А кризис наступил, потому что вы, президент, не хотите ничего видеть и слышать”.
В тот день улицы в центре Каракаса превратились в бурлящий котел. Страна была парализована, и, если судить по крикам, летевшим из толпы, люди разделились на несколько враждующих лагерей. Протестные акции растянулись на несколько часов, и Чавес в конце концов отдал приказ навести на улицах порядок, в результате многотысячный марш был жестоко разогнан полицейским спецназом и солдатами.