Мы не коммунисты
Не одного только Чавеса путч застал врасплох. Последние события изумили и выбили из колеи всех его министров, друзей, родственников и государственных чиновников. Всем им пришлось срочно искать убежища, спасаясь от разъяренных
Сразу после переворота отряды разгоряченных мятежников решили, что многие высокопоставленные представители власти скрылись в посольстве Кубы, поэтому здание окружили, разгромили стоявшие рядом машины, отключили свет и воду, разбили камеры наблюдения, стали швырять на территорию посольства коктейли Молотова и готовились взять его штурмом.
К тому времени внутри оставалось семнадцать кубинских дипломатов, и почти все они были на самом деле опытными сотрудниками
– Чавес – не представитель нашего народа. Чавес – представитель Фиделя Кастро! – кричал в мегафон какой-то мужчина, стоя перед посольством.
На него были направлены камеры съемочной группы Моники Паркер, которая разослала репортеров по всему городу: не только сюда, к посольству Кубы, но и ко дворцу Мирафлорес и к адвокатской конторе Эстевеса.
– Венесуэла никогда не будет коммунистической! – кричал другой оратор.
– Нет – кубанизации образования! – скандировала женщина.
– Они хотят заставить нашу молодежь жить по кубинским правилам – чтобы дети доносили на своих родителей, если те что-то говорят против правительства! – возмущался следующий.
Лучшие агенты ЦРУ внимательно наблюдали за происходящим. Из Вашингтона Эва получила долгожданные и весьма четкие указания:
Как можно скорее попытайтесь проникнуть в кубинское посольство, прежде чем его сотрудники уничтожат то, что представляет для нас интерес. Раздобудьте шифры, захватите компьютеры и любую информацию, которая окажется доступной.
Через два дня после начала “жарких событий” поздней ночью Фидель Кастро сам связался по телефону с рядом глав латиноамериканских государств. Он просил их вмешаться, признать, что в Венесуэле совершен государственный переворот, и потребовать защиты кубинского посольства и в первую очередь дипломатов, которые там находятся.
Кастро с облегчением услышал, что переворот воспринимался как незаконный и мятежники вряд ли могли рассчитывать на международную поддержку. Вскоре к нему стали поступать новые сведения: среди военных и некоторых руководителей путча царит растерянность, кое-кто из них тоже начал искать, куда бы скрыться. Иными словами, роли постепенно менялись. Семидесяти двух часов хватило, чтобы преследователи превратились в преследуемых. Победители – в беженцев.
Глава 9
Не бывает маленьких врагов
Я не подавал в отставку
Жаркий карибский ветерок гуляет по небольшой комнате с белеными стенами и обдувает фигуру человека, который лежит на кровати в позе зародыша и беззвучно плачет. Враги арестовали его и привезли на Ла-Орчилу, далекий остров, где стоит всего один небольшой гарнизон военно-морских сил. Уго понимает, что это конец его политической карьеры, конец всех мечтаний и, возможно, конец жизни.
“Я снова оказался в тюрьме, – говорит он себе, – десять лет спустя и по той же причине – потому что хранил несокрушимую верность моему народу”.
Он растерян, сломлен. Как такое могло случиться? Как он мог проглядеть, что военная верхушка готова его предать? “Трусы! Изменники!” – шепчет Уго. Однако он, хоть и раздавлен депрессией, все еще остается президентом страны. Чавес видит перед глазами воображаемые картины: ему является
Через окно комнатки, временно превращенной в тюремную камеру, Уго видит кусочки неба. Над темным Карибским морем звезды кажутся ярче. Чавес на миг останавливает взгляд на далекой звездочке и просит, чтобы оттуда к нему пришло озарение. Потом он впадает в медитативный транс. И словно перестает чувствовать свое тело. Может, оно парит в воздухе? Однако этот вопрос сразу же порождает ответ, который впивается в мозг, разрушая обретенное вроде бы спокойствие. Уго снова слышит когда-то сказанные ему Праном слова: “Никто и ничто не может лишить тебя свободы, кроме твоей собственной головы”. Эта мысль заставляет его встряхнуться, сбросить сонную одурь; неожиданно он чувствует в душе оптимизм и решимость, испаряется и пропитавший все вокруг запах поражения.