Эва пытается выяснить имена лидеров возможного мятежа, но вынуждена признать полную свою неудачу. Она знает: что-то должно случиться, но не знает, что именно, кто это что-то организует и когда это что-то произойдет. Она делает все, чтобы добыть более точную информацию, внимательно прислушиваясь к разговорам клиенток “Черного дерева”, но их болтовня не идет дальше возмущения теми или иными действиями правительства.
Многие дамы упоминают участившиеся нападки на частные предприятия и атаки на свободу печати. По словам других клиенток, их мужья (банкиры, руководители предприятий, высокопоставленные военные, сотрудники нефтяной компании) обеспокоены новым пакетом президентских законов, которые за последние месяцы одобрила недавно учрежденная Ассамблея и которые наделяют Чавеса исключительной властью. Люди с тревогой наблюдают за тем, как большие площади сельскохозяйственных земель экспроприируются правительством – оно без всяких на то оснований объявляет эти земли “неиспользуемыми” или “пустующими”.
С большим недовольством упоминается также Закон об углеводородах, и хотя дамы совершенно не понимают его сути, они утверждают, что он направлен против
В итоге действия и планы Уго Чавеса привлекают всеобщее внимание, их обсуждает вся страна.
Моника Паркер, хоть и пристально следит за происходящим, тоже не рискует делать какие-либо прогнозы на будущее. – У оппозиции нет очевидных лидеров, – говорит она Эве, когда они сидят в японском садике после занятий йогой. – Там трудно кого-либо выделить. Так что у противников Чавеса по-прежнему нет ни малейших шансов на победу.
Что касается Маурисио, который всегда избегал разговоров с Моникой на такого рода темы, то сейчас ему стало труднее полностью уклоняться от них, поскольку Моника постоянно к ним возвращается. И все более непримиримо оценивает правительство Чавеса. Маурисио слушает ее, делая вид, будто его это совершенно не касается.
– Но ты ведь многое сам видел в моих программах, дорогой. И оценки гостей передачи, и мои репортажи, и комментарии к конкретным фактам, с какими я знакомлю зрителей, – все это однозначно свидетельствует: наше правительство страной не управляет, а когда оно пытается что-то сделать, у него всегда получается плохо. Что мы наблюдаем? Взрывной рост безработницы, преступности, граждане с каждым днем все меньше уверены в своем будущем. И естественно, коррупция. Она всегда у нас была, но ведь сейчас воруют, как никогда прежде. А Чавес ничего не предпринимает. Если речь идет о “его людях”, им все позволяется. Президента это вроде бы и не касается. Разве ты сам не слышал, как в твоих бутиках клиенты постоянно ругают правительство?
Разумеется, Моника и вообразить не может, что многое из того, что говорит любовнику, прямиком попадает в отчеты, которые он посылает своему шефу Раймундо Гальвесу.
Внимание президента к нуждам бедноты принесло ему большие политические дивиденды. Он построил школы и жилые дома, отремонтировал пару крупных больниц и самые важные дороги. Теперь он начинает выделять деньги на программы, направленные на улучшение питания, здравоохранения и образования в самых нищих районах страны. Это тоже обеспечивает ему поддержку большинства населения.
Но дело не только в том, что Чавес уже успел сделать. Гораздо важнее другое: он много обещает, и очень убедительно обещает. Народ, его народ, верит ему. А Чавес старается использовать каждый подходящий случай, чтобы напомнить: он один из них, он такой же, как они, и его главный интерес состоит в том, чтобы “защищать их интересы”, а не интересы тех, кто имеет больше других. Чавес виртуозно владеет тактикой, которую многие презрительно именуют популизмом, а сам он, напротив, считает единственным способом сохранить за собой власть. В то же время довольно мощный оппозиционный блок начал бунтовать и требовать, чтобы президент подал в отставку. Политическая ситуация в Венесуэле становится взрывоопасной, а положение президента – по-настоящему неустойчивым.
Несколько дней спустя Маурисио отправился обедать к Монике. Дверь ему открыл Чак Паркер, отец журналистки, который в одиночестве жил в маленькой квартире, соседствующей с домом Моники. Паркер не скрывал от дочери, что не одобряет ее связи с “этим карибским кавалером”. За столом Моника упомянула, что готовит специальный материал, посвященный “засилью кубинцев в правительстве Чавеса”. Маурисио одобрил ее план и сказал, что очень важно наконец-то взяться и за эту тему.
– Эти кубинцы – настоящие дьяволы. В семьдесят третьем году они попытались захватить Доминиканскую Республику, но мы им не позволили, – добавил он. – Надо остановить их, пока еще не поздно. Они опасны.
Моника рада встретить такую поддержку и с негодованием перечисляет глаголы, с помощью которых можно передать то, что правительство Венесуэлы позволяет гаванскому режиму: “вмешиваться”, “захватывать”, “проникать”, “внедряться”, “посягать”…
– К нам едут тысячи тренеров, работников культуры, врачей и медсестер. Сюда едет кто угодно. Но на самом деле многие из них – это военные, разведчики и агенты кубинского режима. Кроме того, вечные нападки на США и пылкая дружба с Фиделем Кастро производят не самое благоприятное впечатление на многих из тех людей, которые еще имеют здесь вес. Нас, венесуэльцев, можно называть кем угодно, но только не коммунистами. А Чавес, судя по всему, этого не понимает.
После обеда отец Моники, изрядно накачавшись, ушел к себе, а пара перебралась на террасу пить кофе. Моника принесла компьютер и показала Маурисио фотографии, сделанные во время античавистских маршей. Люди несут плакаты с надписями: “От Кубы нам нужны только соны и гуагуанко[24]” или “Нам в нашей стране не нужен коммунизм, мы хотим свободы, хотим демократии. Долой Чавеса!”.
Однако Маурисио устал играть роль доминиканского противника Кастро и предложил Монике приберечь такие темы для ее передачи, а сейчас заняться более приятными делами – например, обратить внимание на сидящего рядом с ней мужчину.
Потом он взял ее за руку и повел по коридору в спальню. Едва они туда вошли, Маурисио запер дверь на ключ.
Куба – нет! Куба – да!
Специальная программа Моники, посвященная кубинцам, имела огромный резонанс.
– Такие льготы и привилегии, которые получает у нас Фидель Кастро, сильно раздражают немалое число военных из командного состава. Они с большой тревогой наблюдают за сближением президента Чавеса с Фиделем Кастро, а ведь когда-то тот уже пытался захватить Венесуэлу и был разгромлен нашими вооруженными силами, – говорит Моника.