Я несколько раз обошел мощеную площадь, то и дело бросая на дом косые взгляды, на случай если за окнами начнется какое-то движение.

Где-то на пятом кругу из боковой улочки вынырнула фигура, и я сразу узнал Анну.

Я запнулся и ускорил шаг. Она притормозила, бросила на меня быстрый взгляд через плечо и поспешила к дому, и тут я понял, как угрожающе, должно быть, выгляжу со стороны.

Меня и самого это так ужаснуло, что с губ сорвалось хмельное «Эй!». Услышав его, она свернула к церковной ограде, нырнула в калитку и перешла на бег. Видимо, решила срезать путь.

– Эй! – крикнул я, бросившись следом. – Эй, Анна! Подожди!

Услышав свое имя, она испуганно оглянулась. Но, заметив меня, остановилась и, прислонившись к церковной ограде, закрыла глаза, тяжело дыша.

– Господи, – сказала она, прижав руку к сердцу. – Ты меня до смерти напугал.

– Это я, не бойся.

– Что ты себе вообще позволяешь?

– Я что себе позволяю? – Я распрямил плечи и втянул воздух, наполнив легкие до отказа. – А что себе позволяет твой хахаль, отпуская тебя домой одну во втором часу ночи?

– Уж в чем в чем, а в непорядочности я бы его на твоем месте обвинять не стала. Как тебе не стыдно кричать и увязываться за одинокой женщиной в темноте!

– Так значит, вы с ним и впрямь встречаетесь?

Анна сощурилась:

– Да пошел ты.

– Выходит, ты еще на меня злишься.

Она расхохоталась:

– Сам быть со мной не желаешь, но и другим уступать не хочешь!

Я сглотнул:

– Неправда.

– Да что ты? А что ты тогда тут делаешь?