Глава 10

– Отчего вы начинаете свои прогулки с конюшни? Прикажите, и вам подведут уже оседланную лошадь.

Обернувшись к своему наперснику, я скользнула по нему взглядом и продолжила путь к конюшням.

– Ваша милость, но ведь это и вправду странно, – не сдался барон Гард. – Неужто вас не удручает, что приходится вдыхать… своеобразные ароматы?

– Конюшни отлично чистятся, – ответила я. – К тому же Аметист не выносит, когда его просто вручают, как какую-то вещь, он весьма чувствителен. Например, третьего дня мне привели его, я села в седло, и что?

– Что? – полюбопытствовал барон, пристроившись рядом со мной.

– Мы всю прогулку с ним ругались и мирились. Это было невыносимо. Он хромал, страдал, вздыхал, тряс головой, а я только и делала, что заискивала перед ним, после бранилась, а затем вымаливала прощение. Лишь к концу прогулки он соизволил прокатить меня… в сторону конюшни. Нет-нет, мне не нужно сцен, – я решительно тряхнула головой.

– Не проще ли сменить лошадь? – улыбнулся Фьер. – Разве же это хорошо – подстраиваться под животное?

Остановившись, я развернулась к нему и приподняла в недоумении брови, барон ответил вопросительным взглядом. Я хмыкнула и продолжила путь. Его милость нагнал меня и потребовал:

– Немедленно признавайтесь, что это за скептическое хмыканье?

– Так, мелочь, – отмахнулась я и скосила на Гарда многозначительный взгляд.

– Вот теперь уж точно я от вас не отстану, пока не узнаю, что за ужасные мысли вы таите в вашей прелестной головке. Да-да, ужасные, ваша милость, иначе бы вы не хмыкали так и не смотрели, – барон заступил мне дорогу и потребовал снова: – Немедленно, сию же минуту говорите, о чем подумали, иначе…

– Иначе? – уточнила я с вежливой улыбкой.

– Иначе я обижусь и никуда с вами не поеду, – ответил его милость и отвернулся, капризно оттопырив губу, будто маленький ребенок.

И я рассмеялась, глядя на эту детскую гримасу взрослого мужчины. Сама взяв его под руку, я развернула барона в сторону конюшен и вынудила идти рядом со мной.

– Вот видите, мой дорогой барон Гард, – заговорила я, – всегда приходится под кого-то подстраиваться. Сейчас вы совершенный Аметист. Вас оскорбило, что я пренебрегла вашими чувствами и сделала так, как мне было удобней, и теперь мне необходимо загладить свою вину, чтобы не пришлось искать другого спутника…

– То есть я – лошадь? – с искренним возмущением вопросил Фьер.

– Скорее уж конь, – поправила я. – Жеребец. Породистый, веселый, но с ранимой душой.

– Ну, знаете, – вот теперь он действительно был оскорблен. Впрочем, это был Фьер Гард, и он умел понимать шутки, даже если они были грубоваты. Он скосил на меня глаза и спросил ворчливо: – Стало быть, породистый жеребец? В этом, кстати, что-то есть, если не думать поверхностно.

Я вновь рассмеялась и накрыла его руку ладонью: