Нет, меня не смущал его вид, он выводил меня из себя! Перед глазами так и стояла картина, в которой монарх с нежностью целует свою фаворитку, шепчет ей ласковые слова, а в это время герцог вливает мне изо рта в рот приворотное зелье…

– Баронесса! – повысил голос король. – Посмотрите на меня.

Я порывисто повернулась, так и не успев стереть с лица эмоции, владевшие мной. Государь чуть откинулся назад, рассматривая меня, а после встал со стола и подошел. Я подняла взгляд выше его головы, изо всех сил стараясь справиться с собой, но обида только нарастала, и когда король остановился напротив и мягко позвал:

– Шанни, – из моих глаз брызнули слёзы.

– Потрясение было сильным, Ваше Величество, – заговорил дядюшка, стоявший неподалеку. – Ее милость была не в себе, когда прибежала ко мне, она и сейчас не может до конца справиться с чувствами.

Государь поднял руку, коснулся моего лица, и я отпрянула. Он нахмурился, но не отошел. Попытавшись поймать мой взгляд, монарх негромко спросил:

– Может, выскажетесь?

– Я не смею, – ответила я, по-прежнему глядя мимо него.

– Ваши руки подрагивают, ваши губы плотно сжаты, вы упорно не смотрите на меня, будто вам неприятно, – отметил государь.

– Прошу нижайше простить меня, Ваше Величество, – немного резко ответила я.

– Выйдите, – вдруг приказал он. – Магистр, ваше сиятельство, покиньте нас ненадолго. Я призову вас. – Переглянувшись, дядюшка и маг с поклоном вышли. Король взял меня за плечи, я снова дернулась, и он, развернув меня спиной к себе, прижал к груди, но так и не отпустил. – Я уже начинаю понимать ваши чувства, сейчас ваша неприязнь досталась мне, говорите.

– Вам вряд ли понравится, что я скажу, Ваше Величество, – ответила я, глядя перед собой, но так и вправду стало легче, когда чувствовала его, но не видела этого халата…

– Не совершайте прежней ошибки, не беритесь судить за меня, Шанриз, – не повышая голоса, сказал государь. – Я уже знаю о произошедшем и понимаю, что вы должны чувствовать, но почему вместо того, чтобы искать защиты, вы сейчас готовы бежать прочь? Говорите, ваша милость, я обещаю не сердиться.

– Вы всё равно рассердитесь, – ответила я хмуро.

– Так что же разозлило вас?

– Меня опоили и едва не обесчестили, пользуясь действием зелья, – произнесла я с возрастающим раздражением. – Это ли не повод разозлиться? Он влез в мое окно, будто вор, стоял рядом с кроватью и смотрел… Боги! – воскликнула я. – Даже об одном этом думать отвратительно! Он закрыл нас пологом тишины, не позволял мне приблизиться к окну, чтобы позвать на помощь, закрыл дверь спальни на ключ… Это так унизительно, так мерзко! – Объятья короля стали чуть крепче, но мне нужна была свобода. Вывернувшись, я отошла от монарха, продолжая восклицать: – А вы, вы ласкали ее! Он был готов надругаться надо мной, а вы в это время были с ней… С ней! Отвратительно! Осознавать это отвратительно, а думать, что ему снова всё сойдет с рук, ужасно! Всё ужасно, – я закрыла лицо руками. – Это бессилие, вся эта безысходность, когда не можешь позвать на помощь и хоть что-то противопоставить негодяю, потому что гораздо слабей его – всё это унизительно! И… и так больно…

В кабинете повисла тишина. Я так и стояла, спрятав лицо в ладонях, государь не спешил ни заговорить, ни подойти ко мне. Наконец, сумев подавить свою вспышку, я отошла к окну и выглянула на улицу. Там царила темнота, разгоняемая светом фонарей. После перевела взор на отражение в стекле и увидела, что Его Величество направляется к двери. Протяжно вздохнув, я опустила голову. Все-таки рассердился…

Впрочем, я не ожидала, что буду услышана. Ришем опять одержит верх, потому что его невестка дорога королю. Я развернулась и в бессилии опустилась прямо на пол. Наверное, надо было говорить иначе. Хотя… что может изменить положение неприкасаемой персоны?

– Я хочу уехать, – прошептала я. – Я хочу домой.

Откинув голову, я уперлась затылком в стену и закрыла глаза. Усталость, невероятная и всепоглощающая, вдруг опустилась мне на плечи, придавив к полу подобно каменной плите. Сейчас мне были безразличны мои мечты и дорога к ним. Даже благоденствие и честь рода. Не хотелось ничего, только покинуть резиденцию и больше никогда не возвращаться в королевский дворец. И не видеть человека, который может дорожить близостью женщины, верной насильнику и лжецу.