Весь расчет тяжело переживал смерть Хорунжего. Однако на долгую печаль не было времени. Фашисты пошли в атаку. Мирзо лег за пулемет вместо Хорунжего.

— Приготовились… — предупредил старший сержант подчиненных. Он установил прицельное кольцо на нужное деление, совместил целик с мушкой, придал стволу нужное направление, наведя его на середину фашистской цепи. Крепко сжимая рукоятки затыльника, Мирзо хладнокровно выжидал, подпуская врагов на близкое расстояние. Казалось, в его груди все замерло, и только сердце стучало все сильней и сильней.

«Огонь!» — скомандовал себе Мирзо и нажал на спусковой рычаг. Он дал длинную очередь, отпустил гашетку, перевел ствол чуть вправо, уточнил наводку и снова нажал на спуск. И еще длинная очередь, и еще… Справа и сзади слышались автоматные очереди, более глухие и более короткие. Это вели огонь бойцы Позднякова. В прорезь прицела Мирзо видел, как падали солдаты противника, как редела цепь атакующих, как они остановились, залегли…

Гвардии капитан Поздняков дал команду прекратить огонь. Наступила передышка. Пошел снег — мелкий, колючий. Острые крупинки падали на лица, падали и на ствол пулемета. Мирзо видел, как они таяли, едва прикоснувшись к нагревшемуся металлу.

К пулеметчикам пришел капитан Поздняков — как всегда спокойный, подтянутый. Казалось, ничто не могло вывести его из равновесия. Капитан легко спрыгнул в окоп, огляделся.

— Значит, и у вас есть потери? — спросил он. — Как фамилия солдата?

Бобаджанов ответил:

— Хорунжий Василий. Осколок мины пробил шею под самой каской. Умер сразу.

Лицо Позднякова помрачнело. Он достал из полевой сумки небольшой лист бумаги, карандаш и занес Хорунжего в список погибших бойцов.

— Это уже шестой, — уловив вопрос Бобаджанова, сказал капитан. — К сожалению, без жертв не обойтись. А сражаемся мы здесь не зря. Южнее Олау начали форсирование главные силы нашего полка. Мы оттягиваем часть войск противника на себя. Одну атаку отбили. Но надо быть готовыми к следующим. Пока есть время, углубляйте окоп, оборудуйте запасную позицию вон там, у кустов, ближе к дороге, ведущей к Олау. На вас надеюсь.

— Не подведем, — ответил Мирзо и отдал нужные распоряжения.

Передышка длилась недолго. Внизу послышались крики, стрельба — гитлеровцы поднялись и вновь ринулись на наши позиции. Враг, видимо, получил подкрепление, и теперь ударит сильнее. Так и получилось. И снова заговорил «максим», застрочили ППШ, из окопов в наступающих полетели гранаты. Мирзо опять вел огонь сам, вместо наводчика. Быстро кончилась первая лента. Помощник наводчика Ощан достал из коробки новую, вставил наконечник в окно приемника и только стал протягивать ленту влево, как вражеская пуля ударила бойца в грудь. Ощан присел и замер навсегда…

— Гриша! — крикнул Мирзо, все еще не веря в случившееся.

Над безжизненным телом Ощана склонился Юлдашев. Приложив к груди ухо, он с минуту молчал, а потом сказал Бобаджанову:

— Все, командир. Отвоевался…

Боль за товарищей и злость на врага пронзили сердце старшего сержанта. Мирзо готов был заплакать, и он бы заплакал, если б мог. Уже двое погибли на этой высоте, на этом одерском пятачке, захваченном гвардейцами. Хорунжий и Ощан — какие были ребята! Прошли вместе почти всю Украину, Польшу. Осталось немного идти, и вот все, конец.

— Барот, ложись к пулемету. Будешь моим помощником, — с трудом сказал Мирзо и нажал на спуск. Видя, как падали фашисты, он приговаривал: — Это вам за Хорунжего! Это вам за Ощана!

И еще одну атаку отбили бойцы Позднякова. Передохнуть бы, оглядеться, затянуться самокруткой. Да где там… Внизу, на дороге, со стороны Олау появились четыре фашистских танка. Это уже страшнее… Развернувшись, танки ринулись вперед; прикрываясь броней, вражеские автоматчики побежали вслед за ними. Возле наших позиций стали рваться снаряды. Они ложились все гуще и ближе, ряды гвардейцев редели. Из тридцати шести человек в живых осталось двадцать два. Положение все более осложнялось. Но десантники не отступили.

— По танкам, гранатами — огонь! — скомандовал Поздняков.

Тяжелые связки гранат летели из окопов и рвались перед танками. Мирзо и Юлдашев перетащили пулемет на запасную позицию и оттуда ударили по вражеской пехоте, отсекая ее от танков. Те уже вплотную подошли к нашим окопам. Но вот один из них остановился с перебитой гусеницей, а через несколько секунд вспыхнул другой.