Однажды вечером я уже почти засыпаю в палатке, когда до меня доносится разговор родителей у костра.

— Если мы вскоре не найдем дом, придется зимовать тут, — говорит папа.

Голос его не нравится мне. Обычно такой веселый, он теперь озабоченный.

— Вернуться никак нельзя? — предлагает мама.

— Нельзя, — отказывает он наотрез, чего я раньше никогда не слышала.

— Но у нас кончаются припасы.

— Судя по карте, когда-то очень давно здесь неподалеку была угольная шахта. Рядом построили поселок для шахтеров и их семей; сейчас там никто не живет.

— Вот и остановимся там: я должна разбить огород, времени осталось только для одного урожая.

— Вряд ли это хорошая мысль, — рассуждает папа. — Место довольно уединенное, и, возможно, никто не явится туда посреди зимы… Но в поселке слишком много коварных мест, трудно за всем уследить.

— Так что же нам делать? Оставаться здесь — безумие, ты сам знаешь.

— Завтра я не вернусь на закате, как делал до сих пор, — заявил отец. — Пройду так далеко, как смогу, пока не найду, где можно обосноваться.

Из моего мехового мешка мне слышно, как мама начинает всхлипывать. Папа подходит, обнимает ее. Я вижу, как смещается его тень на стенке палатки.

— Все будет хорошо, — уверяет он.

Мне тоже хочется плакать.

Папа ушел ранним утром, и с тех пор минуло уже два дня. Мама все время грустная, молчаливая, но при мне старается держаться.

На заре третьего дня, собирая хворост для нового костра, мы видим, как папа выходит из леса. На его лице странная улыбка.

— Я нашел место, — объявляет он чуть погодя, снимая рюкзак. Открывает его, показывает, что внутри.

Консервы: фасоль, говядина и тунец.

— Где ты это взял? — не веря своим глазам, спрашивает мама.

— В паре дней пути есть ферма, но, чтобы добраться туда, надо переправиться через реку.