Нора уставилась на него недоуменно.

– Ты знал?

Он поднял брови и кивнул:

– Конечно, я знал. Я был бы никудышным психологом, если бы не умел читать людей, не так ли?

– Почему ты ничего не сказал?

– А какой смысл? Я знал, что ты винишь себя гораздо сильнее, чем мог бы винить я. Я знал, что ты понимала свою вину. И знаю, что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне. Я был настолько завален работой, что во мне не оставалось места для тебя и Алисы. Рано или поздно тебе бы подвернулся кто-то, кем бы ты могла заполнить пустоту внутри себя, как говорится.

Нора заплакала от стыда.

– Конечно, если бы это была более чем разовая ошибка, то я нашел бы время, чтобы исправить ее. Но я чувствовал, что правда рано или поздно выйдет наружу. К тому же риск потерять жену оказался тем самым тревожным сигналом, в котором я нуждался в тот момент.

Нора начала что-то говорить, но Дэниел лишь наклонился к ней, поцеловал и легонько толкнул.

– Не знаю, кто он был, и меня не волнует. Не имеет никакого значения. Мы теперь сильнее, чем раньше, и вот что важно, верно?

Она кивнула, вытирая заплаканные глаза.

– Я люблю тебя, Дэниел Хилл.

– И я люблю тебя.

Отец Мартин кашлянул возле дверей, поторапливая.

– Я вернусь, – пообещал Дэниел, выпрямившись и повернувшись к священнику. – Пора выбить святое дерьмо из той твари.

Отец Мартин придержал дверь для Хилла, пока тот входил в дом, затем зашел следом. Нора закрыла глаза и потерла живот, в то время как Бак держал позицию под ней. Впервые с тех самых пор, как она была ребенком, она начала молиться так, как будто ее на самом деле кто-то слышит.