Кристе же было сложнее сохранять невозмутимость. Ей хотелось рассмотреть всех, да и сама столовая притягивала внимание.

Пол из белого мрамора, стены, покрытые причудливой резьбой, подымаются вверх, постепенно темнея от белоснежного, до угольно-черного. Виноградные лозы сплетались в колоны. В ветвях дуба вились ленты с картинами охоты на оленей и кабанов. Люстра тяжелая, с многочисленными хрустальными подвесками, но сама она была не бронзовая, а из какого-то черного металла, чугуна что ли. Из него же сделаны многочисленные бра в виде веток деревьев. А где-то вверху среди резьбы по камню наверное вставлены кусочки зеркал, дробящих свет и разбрасывающих множество бликов.

Стол был уставлен разнообразными блюдами, видно, хозяева предпочитали подачу блюд не в руссийском стиле, а во французском. Что ж, это их право, следовать ли моде или нет. Вот Матильда задержалась, что-то шепча на ухо хозяину дома, кивая на жениха. Не довольна тем, что его посадили в самый центр стола, как не самую значительную персону, и пыталась это исправить? Но зато уж барон Эрттон разместился около леди Элизабет, а Кристу с Мирандой посадили по правую руку от лорда Лэнгфорда. Почетнее некуда.

Хозяин дома нахмурился, шепнул что-то резкое родственнице, и та поспешила на свое место. Да, недалеко от жениха, который смотрел на все это с едва скрытой смесью равнодушия и брезгливости. Матильда тут же растеклась в извинениях, а наблюдавшая за ними Криста пропустила тот момент, когда лорд Лэнгфорд встал, поправил сюртук, постучал ложечкой по хрустальному бокалу и начал свою приветственную речь.

— Я так рад, дорогие мои, видеть всех вас под крышей гостеприимного Лидс-мэнор!

— О, это надолго, — закатил глаза Эдуард, сидевший между Кристой и Мирандой.

— Я рад, любезнейший барон Эрттон, что вы нашли время и навестили нас! Со своей дорогой невестой, конечно же! И с этим милым дитя! Надеюсь, они с Эленой, нашей младшенькой, подружатся.

«Милое дитя» тут же прекратило опыты по плавлению тарелок чистой магией взгляда и хмуро посмотрело на Элену, сидящую рядом. Белокурая девочка, похожая на ангела, не подымала глаз от пустой тарелки и будто бы задумавшись водила пальцем по золотистой каемочке.

— Все возможно, милый, — тепло улыбнулась хозяйка и начала разливать суп из огромной помпезной супницы, стоящей перед ней. Слуги передавал наполненные тарелки гостям. Кто-то предпочел суп «по старинным рецептам семьи», а кто-то выбрал рыбу, которую разрезал и раскладывал по тарелкам сам лорд Лэнгфорд.

— Возможно, подружатся, — шепнул Эдуард Кристабель, принимая из рук слуги свою порцию. — Если сумеет вытащить ее из своего мира.

— Вы имеете в виду, что…

— Я же не могу прямо сказать, что моя сестра давно и основательно ку-ку!

Напротив Элены сидела молодая и красивая скромной простотой женщина в темном платье. Ее волосы были зачесаны в пучок, на пальцах не блестело ни одного кольца, а шею не украшал жемчуг. И вся она казалась слишком простой и чужой, неуместной как для разодетых хозяев и гостей, так и для помпезной столовой.

— А это гувернантка нашей Элены, — Эдуард пояснил, что девушка, занимающая непонятное место между слугами и хозяевами, делает за господским столом. — Она какая-то наша дальняя родственница. Мама в очередной раз искала для сестры гувернантку, когда узнала о несчастье мисс Брукс. Удачно сложилось все: и дочь пристроила, и родственницу. Пока она справляется.

— Да? — проявила вежливый интерес леди Эванс. — И как долго она держится?

Вот если он скажет, почему, то вообще цены молодому человеку не будет.

— До нее никто и трех месяцев не работал. А мисс Брукс уже больше года. Хотя постойте, была одна девушка, она только через полгода сбежала от нашего ангела!

— Но почему?

Вот не выглядела милая куколка опасной или больной.

— Да кто ж знает! — и принялся за свою рыбу, но терзать вилкой белое мясо было не так занятно, как развлекать сплетнями новую знакомую. — А вот смотрите, рядом с моим отцом сидит мужчина в потертом сюртуке. Это тот самый Фергус Браун, о котором я вам говорил.