Александр встал из-за стола:

– Что случилось, Олег? – настороженно спросил он.

– Товарищ командир, полковник на линии!

– Сейчас, – взял с лавки телогрейку Резанцев и, даже не надев её, быстрым шагом направился на выход.

Катя поспешно вышла за ними на улицу. Она знала, полковник – человек важный и серьёзный. Его ждать заставлять не стоит. Девочка проводила взглядом Александра и Дымова и мысленно пожелала им удачи. Тут она почувствовала тёплое дыхание на правой руке. Катя опустила голову вниз. Это Пуля жалась к ней. Было видно, она очень устала всё утро носиться за хозяйкой, ждать на морозе, пока все оттанцуют эти письма. Уморительное это дело – быть собакой бойца, хоть и маленького. Честно сказать, Катя и сама устала. Она ласково погладила животное по голове и сказала:

– Пошли отдыхать, Пулёк.

* * *

В блиндаже, где работали связисты, было четверо: сами связисты – Артементов Игорь, Сеньчук Владимир и помощник командира – Антон Шевченко, и заместитель – Иван Сорокин. Внутри царила абсолютная тишина, которую нарушал треск огня в печке. Внимание всех было приковано к Владимиру, который держал возле уха огромную телефонную трубку. Он первым ответил на поступивший звонок и стоял до сих пор. Тут за дверью послышались приближающиеся шаги. Наконец, дверь отворилась и внутрь зашёл Резанцев вместе с Дымовым. Все сразу же встали со своих мест. Сеньчук обернулся на пришедших и быстро проговорил в трубку:

– Товарищ полковник, он здесь, – с этими словами боец быстро передал телефон командиру.

Александр взял трубку и приложил её к уху:

– Здравия желаю, товарищ полковник, – поприветствовал главнокомандующего он.

На другом конце провода раздался низкий голос:

– Здравия желаю, Резанцев. Я буду краток, поэтому слушайте меня внимательно. Вам нужно как можно скорее прибыть в штаб. И девочку вашу возьмите.

Александр впал в ступор. «Девочка?» – подумал он. – «Зачем полковнику нужна Катя? Может он что-то другое имеет ввиду?». Командир машинально взглянул на Сорокина, который сидел возле буржуйки, подперев голову руками. Он тоже наблюдал за товарищем, сосредоточенно нахмурив густые брови. В блиндаже была гробовая тишина. Никто не осмеливался даже шептать при таком разговоре. Резанцев бы тоже с радостью помолчал, но именно у него была трубка. После небольшой паузы, он неуверенно сказал:

– Простите, я немного вас не понимаю.

Сорокин поднял голову и вопросительно посмотрел на друга.

– Камышева – воспитанница из вашего батальона? – сказал полковник.

«Значит всё-таки Катя», – подумал Александр и ответил:

– Да, из моего.

Голос в трубке стал громче и грубее: