И вот — удача улыбнулась ему. Да как ослепительно! Показав все зубы. Но он знал, что удача кусается. Нужно быть очень осторожным, чтобы не спугнуть ее. Права на ошибку он не имел. Второго такого шанса может не представиться. Люше садился у стола и до завтрака выстукивал пальцами дробь по дубовым доскам в такт своим стремительным мыслям.

К исходу третьего дня план действий созрел.

Первое. Надо выследить дракона. Узнать, где он живет. Именно там и стоит искать сокровища… Пожалуй, Эжену это по силам.

Второе. Одним туда соваться — самоубийство. Но звать на помощь рыцарей, готовых в ожидании новой войны за звонкую монету на все, Гийом не хотел. Эти псы заберут себе все, а его, если будет возмущаться, бросят в тюрьму, обвинив в мошенничестве, или повесят. Конечно, суд поверит благородным рыцарям.

В поисках помощников попроще, Люше остановил свой выбор на односельчанах: «Достаточно бедны, чтобы тоже мечтать о сокровищах. И достаточно отважны, чтобы не испугаться не только альпийских волков, но и дракона. А кому доверят односельчане честный раздел добычи?!.. — Гийом усмехнулся: — Кому же еще, как не мне — опытному в таких делах человеку!..»

Оставалось третье и самое трудное. Уговорить луговчан убить дракона. С учетом того, что половина из них задолжала деньги лавочнику, особых проблем, вроде бы, не предвиделось. Но все же это был дракон! Не орел, не волк и не медведь, а настоящий огнедышащий огромный дракон! Прощение долга за риск расстаться с жизнью?! Этого было явно не достаточно. Здесь нужны были причины посерьезней. И старый торгаш хорошенько продумал, что нужно было сказать и сделать.

Задача облегчалась отсутствием уехавшего в город старосты, ведь Коста пользовался безграничным авторитетом и доверием луговчан. Частенько бийцы и байцы косо поглядывали друг на друга, ссорились по пустякам. Война, начатая Бием IV с Байским княжеством, доверия соседям не прибавила. Устав от взаимных обид луговчане единодушно выбрали старостой нейтрального в спорах эрейца Косту Софиади, который вел дела подчас сурово, но справедливо. Однако справедливость нового представителя власти всегда доставалась простолюдинам, а суровость — семье торговца. Ни тебе повысить цены на хлеб в неурожай, ни продажи непроверенного мяса при падеже скота. Нечестную торговлю староста всегда пресекал. Любой другой на месте Люше давно бы разорился.

Что значит в торговле такое слово, как «честность», Люше не понимал. Есть выгода, к которой надо стремиться всеми силами. И есть убыток, которого надо избегать, от которого надо страховаться. Выгода и убыток измерялись деньгами. Но если честность отдельных людей и можно было купить за деньги — чем хитрый торгаш иногда пользовался — то о подкупе старосты оставалось только мечтать.

У Люше, конечно, тоже была власть над сельчанами. Власть денег. Официальная власть и деньги обычно ладили друг с другом. Сильный хотел иметь деньги, а богатый мечтал заполучить сильного, а лучше всесильного, покровителя. Но иногда их отношения портились. Или сильный требовал слишком много денег у богатого, или богатый хотел получить собственную власть и влияние — больше, чем у покровителя. Конечно, рано или поздно эти противоречия сглаживались: деньги и власть, как правило, договаривались.

А вот в Луговицах был совершенно иной случай — честная власть. Поэтому Люше вынужден был вести дела более осторожно. Его хитрости и ловкости позавидовал бы сам королевский казначей. Он охотно отпускал товары в долг. Медленно, но неуклонно, росли долги луговчан перед торговой лавкой, и вместе с этим рос достаток семейства Люше. Рано или поздно должникам приходилось расплачиваться. Если денег не было, то платили посудой, одеждой, домашней птицей, овцой, коровой или даже лошадью. Все это потом можно было выкупить, только — чуть дороже. Разница в цене была небольшая, но поскольку должников было много, доход был ощутим.

В этот раз он не потребует возвращения долгов. Он не жадный. Он не только простит всем долги, но и поможет людям разбогатеть. Лавочник был уверен: стоит только упомянуть сокровища, как мелкий собственник, сидящий в душе каждого крестьянина, поднимется во весь рост. Алчность победит трусость и сомнения. Любой, кто встанет на пути к сокровищам, будет сметен. В гневе народ страшен. И тогда берегись, дракон!

Да, все выходило именно так. Момент был самый подходящий. Гийом решил действовать, не дожидаясь возвращения старосты, который мог остановить луговчан.

На следующий день Люше встал засветло. Наскоро позавтракав, он не стал открывать лавку, а направился прямиком на деревенскую площадь, в центре которой на перекладине висел ревун — колокол, собиравший всех луговчан при пожаре, начале войны, нападении волков и в других экстренных случаях.

Гийом торопился собрать людей на площади, пока те не разбежались по своим делам. Провернуть все надо было сегодня. Завтра может вернуться рассудительный Софиади и помещать осуществить задуманное. Утро в деревне начинается с петухами. Помедлишь — не увидишь и половины луговчан, а против дракона каждый человек на вес золота, так как придется брать числом. Это тебе не защищенные доспехами рыцари на быстрых лошадях. Одно слово — деревенщина! Эх… Но что делать? С господами Люше связываться не хотел. Он играл по-крупному, рискуя, но рассчитывая на солидный куш. Выбор был сделан в пользу отчаянной смелости простолюдинов, готовых ради благополучия своих многочисленных семейств на все. Лошадей и доспехи должны были заменить прирожденная храбрость луговчан и разбуженная Люше жадность мелкого собственника.

Бом-бом! Бом-бом! — прогоняя сонное спокойствие, тревожно разнеслось по деревне.

Бом-бом! Бом-бом! — Люше остервенело дергал веревку, полный решимости осуществить свой замысел. Казалось, он держит за хвост саму судьбу.

Бом-бом! Бом-бом! — послушно отзывался вещий колокол. Нет, Люше не упустит свой Шанс. Он добьется поставленной цели, во что бы то ни стало. Его некому остановить. В конце концов, он заслужил это! Теперь или никогда. — Бом-бом! Бом-бом!..

Не прошло и пяти минут, как площадь заполнилась народом. Люди растерянно переговаривались, пожимая плечами в тревожных ожиданиях. Были здесь и Хельга с Никосом. Заслышав зов ревуна, они прибежали на площадь одними из первых, волнуясь, не случилось ли что с Костой. Но, увидев лавочника, разочарованно стали ждать других известий.

— Что случилось? — наконец выкрикнул Джузеппе Липпи.

Люше остановился. Оглядел притихшую площадь. Все взгляды были устремлены на него. Выждав минуту, концентрируя внимание односельчан, лавочник, наконец, начал свою речь: