— Твой отец очень мудр. Он прав. Сокровища не приносят счастья тем, кто ими обладает. Избавиться от медальона — самое верное решение. И не кори себя. Я знаю, что ты не променял бы нашу дружбу на золотую безделицу. В конечном счете, я сам виноват, что подарил тебе медальон. Мне просто хотелось сделать тебе приятное. Но, как видно, я совершил ошибку. Извини.

— Уф. Прямо гора с плеч свалилась. А я так переживал эти дни. Вдруг ты неправильно все поймешь, обидишься, улетишь.

— Для того, чтобы правильно все понимать, Никос, оценивай окружающих не по их словам, а по их поступкам. Слово может обмануть, так как часто расходится с делом. А поступок — это свершившийся факт. Конечно, можно размышлять о мотивах, причинах. Но, поверь, не так важно — что, как и почему хотел сделать, а то — сделал ты это или нет. Все остальное — словесная шелуха и оправдания. Я вижу твои поступки и могу с уверенностью сказать: ты надежный и верный друг. Ты не испугался меня, согласился лететь в пещеру, понял мое одиночество и протянул руку дружбы. Не каждый пройдет такое испытание… Знаешь, Никос, ведь кроме тебя у меня никого нет. Но ты один стоишь сотни друзей. За тебя я порву не только альпийских волков, но любого, кто посмеет тебя обидеть.

— Спасибо. Но, я думаю, никого рвать не придется. Если за эти дни волки не появятся, мы снова сможем здесь встречаться.

— Да не появятся они! Ближайшее время будут зализывать раны и искать другое место, где можно безнаказанно разбойничать. А если вдруг и задумают вернуться, то пожалеют об этом. Я всегда рядом, Никос. Не волнуйся, я буду приглядывать за твоей отарой. Все будет хорошо.

— Да, все будет хорошо, — повторил Никос и добавил: — Я был рад тебя увидеть!

— Я тоже, дружок, — улыбнулся Добруж.

— Ну, мне пора. До встречи!

— До встречи! — крикнул дракон мальчику, уже бежавшему через луг обратно к деревне.

На протяжении всей беседы наши герои, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, боясь упустить что-то самое важное, что всегда остается недосказанным. В зеленых мальчишеских омутах и желтых глазах дракона все читалось, как в книге. Зеркала их душ были чистыми, незамутненными, как и сами души. По большому счету слова им были не нужны. Они и так отлично поняли друг друга.

Теперь Никосу надо было торопиться обратно, чтобы сменить старого Жиля на его посту. Смотреть по сторонам было некогда. И напрасно. Друзья опять не заметили, как за камнем мелькнула рыжая голова сына лавочника. Перебегая от одного валуна к другому, Эжен осторожно направился за улетавшим в горы драконом.

За глаза жители соседних деревень называли Луговицы «Драконьим урочищем». Но на самом деле они завидовали луговчанам. Еще бы! Прекрасные земли, сочная изумрудная трава альпийских лугов, хрустально чистый воздух и самая вкусная родниковая вода в королевстве.

Однако переезжать в Луговицы завистники не спешили. Вслух говорили о «нечистом месте», рассказывали небылицы о драконах, уносящих детей в горы. Шепотом вспоминали таинственную гибель отряда короля Бия IV, тело которого так и не нашли. А про себя молчали о главной причине, мешавшей им переехать в райское место.

Страх! Первобытный животный страх не давал сорваться с насиженных мест и решиться на переселение. Занозой сидел он в сердце владельца любого маломальского хозяйства. И имя этому страху — альпийские волки. Только самые отважные и отчаянные люди решались селиться по соседству с этими лютыми хищниками, наводившими ужас на всю округу.

Только вместе, сообща можно было противостоять голодному натиску серых хищников. Поэтому в Луговицах мирно уживались представители разных национальностей. Жили здесь коренные бийцы — веселый винодел Виктор Далонье, многодетные охотник Жан Труссо и дровосек Этьен Леруа, старый Жиль Трише, нелюдимый мельник Мишо и многие другие. Селились также представители соседнего байского княжества — семьи мудрого пастуха Липпи и его сыновей, сварливого сыровара Федерико Броди, сладкоголосого столяра Леонардо Точини и лучшего танцора деревни бондаря Алесандро Гримальди.

Столь пестрый букет национальностей и темпераментов объединяла только одна общая черта характера. Здесь селились только отчаянно смелые люди… Или очень жадные.

К первым, без сомнения, относился староста Луговиц, отец Никоса, Коста Софиади, потомок отважных торговцев и рыбаков с берегов Эрейского моря. Лавочник Гийом Люше, коренной биец, — ко вторым.

Уже несколько дней слуга золотого тельца находился в сладостном возбуждении. Интуиция его никогда не подводила. Он чувствовал выгоду. Глаза его хитро блестели, а мозг беспрестанно работал даже ночью. Люше долго ворочался и только ближе к утру ненадолго засыпал. Ему снились драконы и их пещеры, набитые сокровищами. С первыми лучами солнца лавочник просыпался, вставал, подходил к окну и смотрел вдаль на скалы Драконьей гряды в розовой дымке рассвета. Так продолжалось около получаса. Затем он начинал мерить комнату шагами. И все это время он думал, анализировал факты, пытаясь нащупать верное решение.

Несмотря на почти бессонные ночи Люше выглядел лучше прежнего. Его щеки порозовели, а тонкая линия губ складывалась в самодовольную ухмылку. Опытный торгаш никогда не упускал возможности обогатиться. Были у него и очень успешные сделки. Но в глубине души он знал, что достоин большего. Он верил, что однажды ему выпадет настоящий Шанс. «Шанс с большой буквы», — как он сам его называл. Шанс создать не просто самые большие в Луговицах сбережения на черный день, а Настоящий Капитал.

После обогащения можно будет поселиться в более достойном месте, уйти на покой и жить, ни в чем себе не отказывая. У сына появится возможность открыть свое дело. Можно будет рассчитывать на получение дворянства, а там… Старик пока отстранял эти мысли о будущем, пытаясь сконцентрироваться на настоящем.