Она не ответила. Два года спустя общий знакомый сказал мне, что она умерла годом раньше во время одной из новых вспышек болезни.

С тех пор я часто думал о ней. Я осознал, что она была одинока. И хотя я вряд ли был единственным человеком, к которому она обратилась в поисках кого-то столь же одинокого – мы общались так редко, что, должно быть, она до меня еще человек десять опросила, – я пожалел, что не соврал, что не сказал ей: да, я очень скучаю по друзьям, да, семья – это недостаточно. Мне хотелось, чтобы это я ее разыскал прежде, чем она меня. Мне хотелось, чтобы после ее смерти я не испытывал тайной благодарности за иную конфигурацию собственной жизни, за то, что у меня есть муж и сын, что я никогда не буду так одинок. Слава богу, думал я, слава богу, что это не я. Трогательная фантазия, которой мы развлекались в молодости, что наши друзья – это наша семья, такая же, как мужья и жены и дети, в ходе первой пандемии оказалась фикцией: люди, которых ты больше всего любишь, – это, собственно, те люди, с которыми ты решил вместе жить; друзья – это прихоть и роскошь, и если отказ от них означает, что ты надежнее защитишь свою семью, ты отказываешься от них моментально. В конечном счете приходилось делать выбор – и ты никогда не выбирал друзей, если у тебя был партнер или ребенок. Ты двигался дальше и забывал их, и жизнь не становилась от этого скуднее. Чарли росла, и, стыдно признаться, я все чаще думал о Розмари. Я избавлю ее от такой судьбы, говорил я себе, – я добьюсь, что ее не станут жалеть так, как я в результате жалел Розмари.

И вот добился. Я понимаю, что присутствие другого человека не может полностью искоренить одиночество, но знаю и то, что твой спутник – это щит и без него одиночество прокрадывается тайком, как привидение, просачиваясь сквозь оконные рамы тебе в глотку, заполняет скорбью, которой не в силах сопротивляться никто. Я не могу обещать, что моя внучка не станет испытывать одиночества, но я сделал так, что она не будет одна. Я добился, чтобы у ее жизни был свидетель.

Вчера, когда мы отправлялись в администрацию, я заглянул в ее свидетельство о рождении, которое нужно было принести для подтверждения личности. Это было новое свидетельство, выданное мне в 66-м министром внутренних дел, тем, кто уничтожил данные о ее отце; оно ее некоторое время защищало, потом перестало.

С зачисткой происхождения Чарли то же самое произошло и с ее именем – Чарли Кеонаонамайле Бингем-Гриффит, красивое имя, полное любви, было сокращено государством до “Чарли Гриффит”. В этом проявлялось урезание ее сущности, потому что в нашем мире, в мире, который я помогал создавать, избыток красоты не приветствовался. Оставшаяся красота была проходной, случайной, то, что отменить не представлялось возможным: цвет неба перед дождем, первые зеленые листья акации на Пятой авеню, прежде чем их оборвут.

Это была фамилия матери Натаниэля – Кеонаонамайле, душистая аликсия, майле по-гавайски. Я когда-то тебе дарил такой цветок – его листья пахнут перцем и лимоном. На свадьбе у нас на шее были леи из майле; накануне, сквозь влажный воздух, мы пошли в горы вместе с Дэвидом и срезали целую гирлянду, росшую между двумя акациями коа. Такие леи надевают на свадьбу – а еще на выпускной вечер, на юбилей; эти растения использовались для особых случаев в те времена, когда их было так много, что некоторые считались особенно ценными, а некоторые нет, цветы можно было просто сорвать с дерева, а на следующий день выбросить.

В тот день мы шли вниз по склону холма, башмаки чавкали в грязи, и Дэвид держал нас обоих за руку. Натаниэль срезал столько майле, что каждый мог обвернуть цветы вокруг шеи, как шарф, но Дэвид хотел надеть венок себе на голову, как корону. Натаниэль пришел на помощь – связал стебель кольцом и водрузил ему на макушку.

– Я царь! – сказал Дэвид, и мы все стали смеяться.

– Да, Дэвид, – сказали мы, – ты царь, Царь Давид.

– Царь Давид, – сказал он. – Теперь меня зовут Царь Давид. – И тут он посерьезнел. – Не забудьте! – сказал он. – Вы должны теперь меня так звать. Обещаете?

– Хорошо, – сказали мы, – не забудем. Будем так звать.

Мы пообещали.

И не выполнили своего обещания.

Чарльз