Фирсову мое послание Гнединой (я его написал в форме письма) очень понравилось (он, гл[авным] обр[азом], и настаивал, чтобы я написал такой “документ”), и он много смеялся, читая его. Он сомневался в необходимости посылать это письмо Гнединой, но я твердо заявил, что это надо сделать и послал его заказным письмом. Копию отдал в “М[осковский] Р[абочий]”, а вторую послал Н[адежде] С[ергеевне] Белинович.
14 мая отнес Л[еноре] Г[уставовне] Шпет для распространения по кукольным театрам по 3 экз[емпляра] пьес “Терентий и Тентий”, “Рыбка-финита”, “Чудесные пилюли”.
Посмотрим, что из этого выйдет.
Перед майскими днями (вернее, праздниками) сдал “Путеш[ественников]” в машинное бюро, вчера закончили перепечатку. Оказалось 240 страниц — порядочно.
Завтра — примусь править.
29 мая. Очень давно не брался за...
Вчера проводили в Молотов Анатолия и Асю. Кончились вечера, проводимые за преферансом — пустым, вообще говоря, занятием.
“Путешественников” я выправил, но читать никому еще не давал. Собираюсь снести Камиру.
Сейчас у меня на столе лежат рукописи, составляющие первый раздел “Рыболова-спортсмена” №9 — “По просторам нашей Родины”, который я должен оформить (расположить в опред[еленном] порядке рассказы, статьи и очерки). Туда входит и мой рассказ “На остр[ове] Верблюжьем”, к[отор]ый я переименовал в “Удачный день” (уже больно много названий на “На…” и “В…”)
Надо сказать, что за прошедшие две недели я сделал мало. Зато много читал и по вечерам играл в карты.
Июнь
1, субб[ота]. Был в Детгизе, и оказалось, что “Земля и небо” давно напечатана, сигн[альный] экз[емпляр] был чуть ли не на завтра после того, как мы были там с Анатолием, а это было чуть ли не перед майскими днями (даты в е почему-то не записаны). Ругался, что мне не позвонили, но М[айя] С[амойловна] отговорилась тем, что была уверена, будто меня нет в Москве; мне будто-бы безрезультатно звонил Кыштымов несколько раз. Ерунда какая-то, но, конечно, мне надо винить прежде всего самого себя, надо было звонить и справляться.
Автор[ский] экземпл[яр] я получить не мог, т.к. склад был закрыт, выпросил книгу с витрины. Оформление прекрасное, объем получился 7,16 авт[орских] листа.
Итак — еще одна книга, и тираж солидный — 115 тыс[яч] экземпляров! Мне сказали, что книга уже отправлена в страны народной демократии. Вряд ли они будут перепечатывать, смутят иллюстрации.
Заходил в бухгалтерию, интересовался расчетом. Мне переведено без 11 рублей 27 тысяч. Уплачено за два тиража по 100%; за 15-тысячный, по которому ранее велись расчеты (получено было 60%) и за 100-тысячный, тоже полностью. Не мне, понятно, протестовать против такого порядка! Я расчитывал получить меньше на 6-7 тысяч.
“З[емля] и н[ебо]” запланирована к переизданию на следующий год (если не вычеркнет начальство).
Разговаривал в истор[ической] редакции с Прусоаковым; он все тешит обещаниями насчет переиздания к[аких]-н[ибудь] из моих вещей, но ничего определенного.
Был у Камира, не застал его, оставил рукопись “Путешественников” с запиской. Хотел попозже позвонить, но заболтался, позабыл.
Пора приниматься за “Воду и воздух”, а я все никак не могу раскачаться, хотя следовало бы: ведь скоро уже ехать на дачу, а это всегда выбивает из колеи.
11, вторник. Наконец-то, я раскачался и приступил к рассказу “Бегство из Аттики”. До этого я усердно накачивался греческой историей, взял несколько книг из б-ки[библиотеки] и купил повесть Генкеля “Под небом Эллада”. 7 июня ко мне явился сюжет, я написал план и начал работу 8-го. За три дня — 8, 9 и 10 — написал 25 страниц (рукописных) и получается как будто неплохо.