Сегодня отдал в перепечатку “Лиса и Волка” и сдал в редакцию худ[ожественного] оформления карту путешествия Барсака, на которую затратил немало труда в последние дни.
26-го, в субботу, провел несколько часов в Ин[ститу]те: экзаменовались 21 двоечник. Последний экзамен — 6 февр[аля].
Февраль
2, суббота. 30 января я снова принялся за рассказ “Шестьдесят лет”, отложенный на целый месяц. Я начал его в третьем лице — на это меня навели замечания Архангельского об очерке “По Иртышскому водохранилищу на “Крошке”. И пошло дело гораздо лучше. Своим героем я сделал близкого мне Сашу Волохова, сына фельдфефебеля Клементия Михайловича. И так как с этой личностью я довольно хорошо знаком, то могу о ней писать с полным знанием дела…
Вторую половину об У-[На]ке я решил сделать в форме а Волохова, и тоже по-моему, выходит неплохо. Но я не умею работать регулярно и понемногу — за три дня, 30 и 31 янв[аря] и 1 февр[аля] я сделал 53 стр[аницы] рукописи (правда, около половины туда вошло из написанного прежде). А сегодня поехал с утра в Кн[ижную] Лавку Писат[елей] и потом уже не работал: завлекся чтением А[лександра] Беляева (купил двухтомник).
Звонил в “М[осковский] Раб[очий]” стар[шему] редактору Геннад[ию] Ефимовичу, и он мне сообщил, что отдает мои переводы на редактирование “опытным переводчикам”, т.к. считает, что они нуждаются в этом. У меня впечатление, что он относится ко мне недоброжелательно — не то, что Фирсов. Видимо, дело с выпуском ж[юль]-верновского однотомника теперь основательно задерживается.
9. Суббота. 6-го, в среду, был в Институте, думал, что в последний раз, но ошибся. Хотя и проэкзаменовал с помощниками 28 человек (из них 14 опять получили двойки!), но просили еще придти 13-го.
С рассказом “Шестьдесят лет” за эту неделю кончил, получилась целая повесть — около 3 печатных листов. Два раза правил, сегодня сдал в перепечатку.
Во вторник, 5-го, получил из маш[инописного] бюро “Ловкача и Обжору”, за эти дни прокорректировал, еще несколько выправил, оформил 4 экз[емпляра] рукописи.
Вчера мне звонил Заборский, вернувшийся с курорта. Узнал от него, что Андрей Шманкевич в больнице — допился. По словам Заб[орского] он ежедневно выпивал по литру водки — это прямо ужасная “норма”!
Все думаю, за что мне сейчас приняться. Наверно, все-таки буду писать “Кости Нечипоренко”.
Еще надо договориться с Тимоф[еевым] и Брусиловской о характере книжки “Вода и воздух”, кое-какие планы у меня есть.
12, вторник. Вчера встретился с В.П. Фирсовым, говорил с ним о странных действиях Г[ригория] Е[фимовича] Коренева в отношении однотомника Ж[юль] Верна и просил ускорить дело с одобрением рукописи и выплатой гонорара.
Вчера же начал работу над повестью “Гриши Челнокова” — то, что я назвал в предыдущей записи “Кости Нечипоренко”. Разбираясь с материалами, я уяснил себе, что укаинизация материала тут не годится. Вчера написал немного; вставал сегодня ночью и написал отрывок, где использовал стихи “Две войны”, написанные мною в декабре 41 г[ода].
А сегодня водил с утра в больницу Калю с ушибленной рукой.
14, четверг. Вчера хорошо поработал над “ом”, а сегодня утром лишь немного удалось. Ездил в институтскую сберкассу за деньгами, а потом ходил по книжным магазинам. Вечером пришлось ехать в Ин[ститу]т вторично: на профсоюзное собрание геол[ого]-разв[едочного] факультета. Там был зачитан приказ директора Ин[ститу]та Глека с довольно сухим выражением благодарности мне за долговременную и добросовестную работу. Его зачитал декан ф[акульте]та, профессор Д.И. Щеголев, затем сказал небольшую речь о моих заслугах. После него выступил Яснопольский с маленькой речью и преподнес мне подарки от кафедры — блокнот с художеств[енной] крышкой и нож для разрезания книг. От студентов была поднесена корзина цветов. Я сказал коротенькое ответное слово, затем меня усадили в президиум собрания.
Домой ехал вместе с Щеголевым и высказал мысль, что мне, м.б., в литературных целях стояло бы съездить и посмотреть работу геологов на месте. Он за эту мысль ухватился и обещал послать меня на Бояркинское (если не ошибаюсь) железорудное очень мощное месторождение вблизи Белгорода. Над этим стоит подумать.
16, суббота. 15.50. Сейчас приехал с последнего экзамена в Ин[ститу]те. Закончен большой, огромный этап жизни — прекращена педагогическая деятельность, занявшая больше двух третей жизни… Теперь и только теперь я чувствую себя писателем в полной мере.
Итак — за работу!
20, среда. Я — вольная птица, и как легко дышится, когда над тобой не висят расписания и часы и минуты обязательной явки на работу! Не нужно готовиться, повторять математический материал, который, по правде говоря, начал вылетать у меня из головы…