Бэнгс кивнул:

– Согласен. Бедному Родни слишком сильно прилетело бумерангом.

– Со своей стороны, – продолжил Лори, – я обещаю, что сяду за работу над новой пьесой в следующий понедельник.

– Что? – закричали Эпштейн и Бэнгс.

– Так и поступим. Следующие два-три месяца я должен дежурить у Луизы, и мы напишем пьесу, пока я езжу к ней. Потом, независимо от того, вступит Америка в войну или нет, я поеду во Францию. Но мы обговорим это все чуть позже. Вы уходите?

Он проводил их до двери.

– Все в порядке, молодой человек? – с грустью спросил Эпштейн. – Ты же знаешь, что мы хотели, чтобы все было хорошо. Ты не обижен?

– Ни капли. – Лори пожал ему руку. Затем он крепко обнял Родни. – Увидимся чуть позже, – пообещал он.

Родни вдруг смутился.

– Возможно, тогда я тоже смогу рассказать тебе новости, – сказал он со смесью триумфа и стеснения в голосе.

– Это связано с Соней? – догадался сообразительный Лори.

– Ага. Здорово, правда?

Лори смотрел на него с удивлением и восторгом.

– Клянусь Юпитером, ты был весьма занят! Устраивал розыгрыш для меня и завоевывал прекрасную женщину. Должно быть, это была крайне трудная неделя даже по твоим меркам. – Он обнял Родни еще сильнее. – Я счастлив, старик, – закончил он уже серьезно. – Соня – соль земли. Передай ей, что я вас благословляю.

Когда Лори вернулся в комнату, то обнаружил, что Дорис стоит в центре нее и ждет. Что-то в ее позе напомнило ему момент их первой встречи. Она очень хорошо исполнила свою роль. В самом деле, она отлично отыграла большинство сцен.

– Вы будете звездой нового спектакля, – весело заметил он, подойдя к ней.

– Лори… – Ее голос дрожал. – Ты простил всех. Можешь ли ты простить и меня?

– Тут нечего прощать, – тихо сказал он ей. – Тебе выпал шанс, и ты воспользовалась им. Полагаю, любая девушка сделала бы то же самое. Все в порядке, и я желаю тебе удачи. Мы постараемся поставить спектакль, который будет достоин тебя.

Он протянул руку, но она отстранилась.

– Ты не простишь меня! – закричала она. – Но я… я не могу обижаться.