– Ты бы поискала себе какое-нибудь занятие, Моника, – начала Клеа. – Нельзя же весь вечер торчать в своей комнате.

Мартини видел, что дочь не отвечает, но жена не унималась:

– Займись хоть чем-нибудь. Пойди покатайся на коньках, запишись в спортивную секцию, выбери себе музыкальный инструмент.

– И кто будет оплачивать занятия?

Моника оторвалась от тарелки и буквально пригвоздила мать взглядом. Но Мартини знал, что обвинение относилось к нему.

– Мы что-нибудь придумаем, верно, Лорис?

– Конечно.

Однако его ответ не особенно обнадеживал. Моника была права, с его зарплатой они не могли себе это позволить.

– Но ты не можешь все время сидеть в одиночестве.

– Я всегда могу пойти в общину. Там посещения бесплатны, – парировала она с убийственным сарказмом.

– Я хочу сказать, что тебе надо с кем-нибудь подружиться.

Моника стукнула кулаком по столу, и приборы звякнули.

– Представь себе, у меня были друзья! Но мне пришлось с ними расстаться.

– Ну… Ты быстро найдешь новых, – вывернулась Клеа.

Мартини заметил, что она чуть сдала позицию, словно не зная, что ответить.

– Я хочу обратно, хочу вернуться домой, – протестовала девочка.

– Хочешь ты этого или нет, но теперь наш дом здесь.

Слова были жесткие и решительные, но тон, которым их произнесла Клеа, выдавал ее слабину.

Моника вскочила из-за стола и ринулась вверх по лестнице к своей комнате. Немного погодя внизу услышали, как хлопнула дверь. Воцарилось короткое молчание.

– Она даже не доела, – сказала Клеа, поглядев на все еще полную тарелку дочери.