На самом деле сегодня утром он перевел таймер на два часа вперед. Они только что оплатили последнюю квитанцию.
– Я узнаю, в чем дело, а пока растоплю камин, – сказал он, вставая со ступеньки. – Моника не появлялась?
– Думаю, она наверху, в своей комнате, – ответила Клеа, и на ее лице появилось озабоченное выражение. – В ее возрасте не годится так часто уединяться.
– А ты какая была в ее возрасте? – спросил он, чтобы разрядить обстановку.
– У меня были друзья.
Вопрос явно задел Клеа за живое.
– А я был весь в прыщах и все время проводил, бренча на гитаре. А знаешь, когда я научился играть, ребята меня как-то сразу приняли.
Клеа ему не поверила. Она действительно тревожилась за дочь. «Нехорошо это», – задумчиво сказала она самой себе.
– Как думаешь, может, она что-то от нас скрывает?
– Может быть, но не думаю, что это серьезно, – ответил Мартини. – В шестнадцать лет иметь тайны – дело естественное.
23 декабря
День исчезновения
В шесть утра было еще темно.
Мартини проснулся сразу. Жена и дочь еще спали. Он приготовил себе кофе и теперь смаковал его стоя, опершись на обеденный стол и наслаждаясь горячим напитком и уютным светом лампы, висевшей над столом. Он пил медленно, погрузившись в свои мысли. Оделся он как для похода в горы – в теплую спортивную одежду и горные ботинки. Накануне вечером он предупредил Клеа, что пойдет побродить по горным тропам.
Из дому он вышел около семи. На улице было холодно, но приятно. Морозный воздух пощипывал кожу, запахи леса стекли в долину, ненадолго вытеснив вонючие испарения, идущие от карьеров горных разработок. Он загрузил рюкзак во внедорожник и тут услышал, что его кто-то зовет.
– Эй, привет, Мартини!
С другой стороны улицы ему махал рукой сосед. Лорис тоже помахал ему. Одевисы сразу подружились с ним и Клеа. Оба, и муж и жена, были их ровесниками, а вот дети – гораздо младше Моники. Насколько понял Мартини, глава семьи занимался строительством, но, как говорили, капитал он сколотил, продав свой участок земли под разработки. К ним относились хорошо. Он держался слегка высокомерно, но, в сущности, был безвреден. А его жена смотрелась этакой безукоризненной недотрогой, просто ожившей рекламой образцовой домохозяйки пятидесятых годов.
– Куда это ты собрался?
– Поднимусь потихоньку наверх, а дальше пешком по восточному склону. Я там ни разу не был.
– Черт возьми! В следующий раз пойду с тобой. Вот только сброшу несколько кило, – рассмеялся сосед и похлопал себя по заметному животику. – А я сегодня решил вывезти погулять весь выводок.