Молотков не узнавал любимую школу.

Полы были завалены объедками, окурками и обрывками бумаги, стены заляпаны грязью. Кое-где совсем недавно прямо на паркете жгли костры. Этим же паркетом топили. Из переполненных туалетов ручьями текла вода. Портреты великих писателей и математиков скинули на пол и растоптали. Вместо них всюду торчала улыбающаяся рожа Нестора Альбертовича и других охотников. Огромный портрет Нестора висел в конце коридора, на том месте, где раньше находился плакат с текстом Конституции. На лестнице друзья встретили еще четверых семиклассников с носилками. Молотков уже совсем не волновался, когда применял оружие.

Однако второй этаж оказался перекрыт. Пришлось подниматься выше. На третьем никого не было. Школа вымерла, словно объявили военную тревогу. По пустым кабинетам гулял морозный ветер, в распахнутые окна залетали снежинки. В общих кучах валялись книги, сломанные стулья, глобусы, чучела птиц. Егор осматривал классы слева, а Гайкин — справа. Внезапно Егору показалось, что в шкафу кабинета химии кто-то есть. Он смело подкрался к шкафу и крикнул:

— А ну выходи!

Оттуда с трясущимися руками выбрались два парня и девочка, все из 8-го «Б». И с нормальными глазами, только бледные и сильно напуганные.

— Это же Молотков, — обрадовалась девочка. — Тот самый, что выпустил хорьков из живого уголка, когда приходила проверка!

— Отлично, ребята, — подоспел Гайкин. — Решайте сами, будете прятаться дальше или поможете нам освободить школу?

— Конечно, мы бы помогли, — замялись парни. — Но у нас нет оружия, а их очень много! Мы звонили в полицию и в службу спасения, но телефоны отключены…

— Вы знаете, что тут творилось? — набросилась на Гайкина девочка. — Нашу учительницу избили и связали, больше мы ее не видели. А потом пришла завуч Марьяша, в одной юбке и каком-то жутком сером ватнике. Она стала ломать колбы и высыпала все порошки. Это было ужасно! Мы спрятались, а остальных они увели лечить глаза…

— Максим Иванович, они могут освободить тех, кого заперли в гардеробе, — подсказал Молотков.

— Атаман дал мне один маленький запасной распылитель, — Гайкин расстегнул рюкзак и вручил короткую пушку одному из парней, показал, как стрелять. — Он, конечно, не такой мощный, как у нас, надо бить в упор. Но другого оружия нет.

— А в кого стрелять? — спросил рыжий парень, с недоверием разглядывая самодельное устройство с баллонами. — Это что, краской стреляет?

— Стрелять во всех, у кого серые пауки вместо глаз. Как у завуча Марьяши, — доходчиво объяснил Молотков. — Но самый опасный — директор и другие, кто в дымчатых очках.

Остальным Гайкин выдал по три розовых зайца.

— Мы все сделаем, — пообещали ребята. — А что потом, когда кончатся гранаты? Они же всех превращают в зомби!

— Это никакие не зомби, — поморщился Молотков. — Зомби только в тупых американских фильмах. Вы двое бегите к актовому залу, где они поют песни. Закидайте их бомбами и убегайте. Потом завалите партами вход, который за черной лестницей, и выход из столовой. Чтобы больше никто не мог пройти в школу! И постарайтесь где-нибудь спрятаться. А ты… — Он повернулся к девочке: — Как тебя зовут?

— Катя, Катя Пастухова, — девочка все еще тряслась, но потихоньку приходила в себя. Огромными глазами она в ужасе разглядывала хаос, царивший в кабинете химии.

— Ага! — вспомнил Молотков. — Ты состоишь в совете учеников и голосовала за то, чтобы меня выгнали из школы?

— Ой, я больше не буду, — растерялась Катя. — Нам так завуч приказала голосовать.

— Вы все были против меня, — насупился Егор. — Даже никогда со мной не разговаривали. Я для вас мелюзга! Хотя вы ничего не знаете ни про тех хорьков, ни про живой уголок. Как же вы хотели выгнать человека из школы лишь потому, что приказала завуч?