Солнце вставало из-за горы, разделявшей остров пополам, поэтому рассвело задолго до того, как солнечный свет коснулся деревьев.
Ветер дул с моря, и ночью они продрогли. Когда Питер проснулся, Ванму лежала рядом, повторяя изгиб его тела, и ему вспомнились креветки, разложенные рядком на прилавке. Ощущение ее близости показалось ему приятным и знакомым. Хотя как могло это быть? Он никогда не спал рядом с ней раньше. Может быть, это что-то рудиментарное, оставшееся от памяти Эндера? Но не обнаружил никаких таких воспоминаний. Питер почувствовал разочарование. Он думал, что, когда айю поселится в его теле целиком, он станет Эндером и получит реальные воспоминания о жизни вместо жалких воображаемых обрывков, которые достались ему вместе с этим телом, когда Эндер создавал его. Всего счастья не получишь.
И все же он помнил спящую женщину, прижавшуюся к нему. Помнил, как уютно было обнимать ее.
Но Ванму он никогда не обнимал. И поступить так сейчас тоже было бы неправильно – она не жена ему, а просто друг. Друг ли? Она сказала, что любит его, – может быть, просто для того, чтобы помочь ему найти путь в это тело?
В этот момент он внезапно почувствовал, как проваливается куда-то, уходит от самого себя – Питера, становится чем-то иным, маленьким, ярким и ужасным, как его затягивает поток, слишком сильный, чтобы противостоять ему…
– Питер!
Он повернулся на голос, который окликнул его, и пошел вдоль почти невидимых филотических нитей, которые привязывали его к… к нему самому. «Я Питер. Мне некуда больше идти. Если я уйду, я умру».
– Что с тобой? – спросила Ванму. – Я проснулась, потому что я… Извини, но мне снилось… Я почувствовала, что теряю тебя. Но, похоже, ошиблась, ты здесь.
– Я действительно чуть было не потерялся, – кивнул Питер. – И ты смогла почувствовать это?
– Не знаю, что я чувствовала. Я просто… Не знаю, как сказать…
– Ты позвала меня назад из тьмы, – сказал Питер.
– Правда?
Он хотел сказать что-то еще, но промолчал. А потом засмеялся неловко и тревожно.
– Я чувствую себя так странно. Только что я чуть было не брякнул что-то такое очень легкомысленное вроде того, что быть Питером Виггином само по себе означает жить в кромешной тьме.
– О да, – вздохнула Ванму. – Ты всегда говорил гадости о себе.
– Но я промолчал, – возразил Питер. – Чуть было не сказал по привычке, но остановился, потому что это неправда. Разве не смешно?
– Думаю, просто хорошо.
– Смысл в том, что я, несмотря на то что был разделен на части, могу чувствовать себя целым, возможно, даже более наполненным собой или чем там еще. И все же я почти потерял целостность. Думаю, это был не просто сон. Мне кажется, я действительно уходил. Чуть не провалился… Нет, чуть не вывалился из всего.
– У тебя несколько месяцев было целых три личности, – сказала Ванму. – Возможно, твоя айю скучает по… Ну, не знаю, по размерам, к которым привыкла.