— Нужно снять побои и заявить в полицию, у меня в нашем горотделе знакомый подполковник. Очень хороший знакомый…

— Не смей никуда звонить! — отчаянно взвизгнула Эмма. — И никакого заявления я писать не буду, и ни в какую больницу не поеду. Никогда! Понимаешь? Никогда!

Зинуля всё поняла.

Она присела на кровать рядом с Эммой и, обхватив её обеими руками, крепко прижала к себе.

А ту словно прорвало!

Задыхаясь и всхлипывая, она содрогалась всем телом, изгоняя из себя мерзкого демона боли и стыда.

Зиночка молча гладила её по спине и молчала до тех пор, пока женщина не успокоилась.

Шталь даже попыталась улыбнуться Зиночке, благодарно глядя на неё зарёванными глазами.

— Тыщу лет не ревела! Пойду умоюсь! Хорошо, что я с тобой познакомилась… Если бы одна была, то, наверное, вскрылась…

— Не вскрылась бы, — нарочито уверенным голосом произнесла Князева. — Мы, бабы, — сильные и живучие, всё забудем и переживём! Если надо…

Эмма прошла в ванную, и когда в душе раздался шум воды, Зина засучила рукав на левой руке и с усмешкой посмотрела на тонкие белые полоски от давно заживших порезов.

«Сильные… Хорошо, когда есть кому поддержать!» — Эмму она понимала прекрасно.

Шталь вернулась — закутанная в халат, умытая и уверенная…

— Ты мне только одно скажи, — попросила Зина. — Тебя что, Марат изнасиловал?

— Если бы Марат! Поверь, подруга, я бы так не убивалась!

— Кто тогда? Белобрысый массажист Костик? Но с ним бы даже я справилась…

— Не гадай… Бесполезно… В жизни не догадаешься… Давай лучше по чуть-чуть накатим!

— А про то, что тебя Марат споил, ты мне соврала?

— Ничего я не соврала… Напились мы основательно, только это уже после того было…

Зиночка сочувственно покачала головой.