Допустим, есть вероятность, что мой неудавшийся заказчик убийства и убийца габсбургского принца – одно и то же лицо. Но кто мог захотеть уничтожить двух столь разных людей? Королева, желавшая помочь королю и «отцу» её ребёнка ослабить северного противника? Больше никого я не мог представить. Ну, Луиза… Какие же гены ты передала нашему ребёнку? Учитывая мой кровавый список, пацан, если соберёт наследие обоих, вырастет настоящим монстром!
И неужели я должен быть благодарен Луизе, что она освободила мне место подле Исабель?
Допустим, виновата королева. Устранять её как первопричину покушений на меня не буду. Человек в шляпе исполняет чужую волю. Сейчас стоило бы, конечно, немедленно мчаться в луврский клубок змей и пытаться его вычислить, рискуя сыграть в ящик, но для чего? Чтобы найти подтверждение подозрениям в адрес королевы – это не слишком важный повод. Вот оправдаться перед Филиппом II, что не я упокоил его зятя, важнее.
Потому что меня тянет к Исабель. Но в десяти шагах от креста Альбрехта я вдруг нашёл в себе силы унять зов плоти без самобичевания и ловли булыжников пузом.
Лувр не убежит. Но меня ждёт Роттердам. Дрейк давно уже должен закончить бумажную волокиту с учреждением Английской Вест-Индской компании и отправить мне письмо. Из Роттердама я пошлю к нему судно со своими бумагами и золотом на первую экспедицию за океан. А если промедлю сверх всякой меры, пират начнёт топить голландские корабли в Атлантике.
Взявшись за новое дело, нельзя губить старое.
Человек в шляпе! Не теряй её и жди меня. Есть о чём потолковать.
Глава 13. Париж – город порока и смерти
По случаю летнего зноя, от него под плащиком, камзолом, жилетом, штанишками с ватным подбоем и чулками становится чуть-чуть жарко, король перенёс увеселения на поздний вечер, переходящий в ночь, разорванную грохотом салютации.
– Если кого-нибудь застрелить, никто не услышит шум выстрела, – ухмыльнулся Шико.
– Кинжалы и яды закончились от слишком частого применения?
– Нет, мой друг. С изгнанием Гизов в Лувре до тошнотворности тихо. Пара-другая дуэлей в неделю, и не все до смерти. Обленилась современная молодёжь.
Он любил принимать позу опытного ветерана над нами, едва оперившимися спутниками короля, ещё в Вавеле. Я давно уже не в свите Генриха III, зато бывший шут достаточно постарел. В бородке и усах появились белые проволочки, довольно редкие. У меня – почти сплошные.
– Жалеешь, что на балах кружится меньше юных баронесс, внезапно овдовевших из-за удара шпагой и требующих немедленного утешения?
– На мою долю хватает… Пока. Женщин меньше, скромнее потребности. В жизни царит гармония, Луи.
На меня накатило что-то ностальгическое. Совершенно нечем гордиться в период жизни между Варфоломеевской ночью и прибытием королевской оравы в Вавель, но я был как бы при деле, вокруг толпились друзья по кутежам, дуэлям и карточным баталиям, порой, не скрою, забавно проводили время, я успел вписаться в XVI век, когда всё рухнуло. Зато обрёл любовь, хоть ненадолго. И цель в жизни вместо праздного её прожигания – помочь местной версии Руси, пусть и не продвинулся к этой цели ничуть.
Но в одну реку не входят дважды. Когда-то позволял себе напиться до безобразия, уснуть вповалку с другими дворянами из королевского круга. Теперь под камзолом сидит кираса из тонкой толедской стали. В воротник вшит обруч, мешающий задушить удавкой. Не ем ничего из своей тарелки, поднесённой лакеем. К вину только прикасаюсь губами. В коридорах озираюсь. Сплю под охраной индейцев. Вне дворца и временного пристанища у русских негоциантов-разведчиков шастаю только с отрядом вооружённых всадников. Пусть не обезопасил себя, хотя бы усложнил задачу человеку в шляпе. В луврском муравейнике у него куда больше шансов приблизиться на расстояние удара. Я ловлю его на живца – на себя. Прошло два дня, не клюёт.
Десятки, скорее даже сотни новых лиц нашли себе место при дворе. Меня представляли им, их – мне, три четверти имён проскользнуло мимо сознания. Мелькнула знакомая физиономия графа де Монсоро, как назло – опять без супруги. Завязывались новые интриги, ползли слухи, сплетни, совершенно не имеющие значения, так как касались людей, мне безразличных.
Ну почему меня угораздило ввалиться в прошлое до постройки Версаля! Сидели бы по палаткам, на чистом воздухе, не ароматизированном парижской атмосферой большого города без канализации.
Повинуясь призывам распорядителя бала, мы с Шико побрели в одну из внутренних гостиных, оборудованную под театральный зал.