Я ловил своих убийц на живца. Могу возрадоваться – поймал. Только радость, похоже, будет недолгой.

У меня остаётся сын. Но он не знает, что его настоящий отец будет убит всего на несколько часов позже отца номинального – короля. И не узнает, не отомстит.

Инфанта… О, эта девочка могла бы даже войну развязать. Но даже не поймёт – против кого.

Не о том думаю. Если даже в Париже наслышаны о моей с ней связи, то в Мадриде репутация принцессы загублена напрочь. Не удивлюсь, если отец сошлёт её в монастырь. Опять в монастырь!

Я – точно проклят. Моим близким от меня одни неприятности.

В карете, по крайней мере, никто не зажимал мне рот. Можно, конечно, было спросить – кто и зачем меня похитил. Но лучше хранить молчание. Теплилась слабая надежда, вдруг и правда – Бастилия, тогда есть шанс… Но ехали долго. Наверняка выкатились за пределы Парижа, это чувствовалось по тому, как колёса подпрыгивали по неровностям грунтовой дороги.

Наконец, мешок был сдёрнут, петля распущена, и справа от себя на заднем сиденье кареты я увидел Шико, водрузившего на голову серую шляпу с чёрной лентой и серебряной пряжкой.

– Сюрприз!

– Да уж. Твоя лучшая шутка. Я умру?

– Конечно, дружище. Потерпи, скоро, скоро.

Кинжал и метательные звёзды он забрал заранее, полагая, что и в таком состоянии я опасен. Уважает! Шпага, правда, была при мне, прижатая к левой ноге и абсолютно бесполезная в тесном пространстве.

– Если снял мешок с головы и не торопишься прирезать сию секунду, значит, будет разговор.

– Будет, – улыбнулся он своей странной улыбкой, грустной и немного глумливой одновременно. – Ты же не откажешься узнать, почему сейчас умрёшь. А взамен я попрошу совсем немного.

– Мне всё равно. Если умру, мне плевать – кто и зачем тебя послал, почему ты согласился на убийство. За гробовой доской это не имеет значения. Действуй, бывший друг. У тебя получится. И ничего не дам взамен.

Ухмылка пропала. На такой оборот он не рассчитывал.

– Зайду с другой стороны. Со смертью короля утрачивается папское проклятие над парижским престолом. Регентствовать будет королева-мать, до взросления Генриха IV, – он сделал небольшую паузу и добавил: – Твоего сына.

– Не обсуждается.

– Пойми! Луизе Лотарингской будет очень трудно. Казна истощена. Франция не успела оправиться от гугенотских войн, а покойный король уже снова взялся за бесчисленные праздники, Екатерина Медичи – за достройку Тюильри. Золота в казне нет! Всё, что поступает, тратится мгновенно, дыры множатся… Ты дал Французской Вест-Индской компании малую часть карт, и мы начинаем позже Нидерландов. Дай нам всё! И перепиши на короля свою долю у голландцев. Хоть на пороге могилы позаботься о своём ребёнке!

– Шико, ты обычный малоземельный шевалье, даже без баронского титула и какой-то высокой должности при дворе. Какого чёрта тебя понесло в высокую политику?

Он довольно потёр руки. Раз я начал задавать вопросы – значит, проявил интерес к информации. Возник предмет торга со мной.