– Французские титулы ценятся? Герцогство мне обойдётся дороже, но стоит попробовать…

– Не очень. И вы – не Габсбург. Не Валуа. Не из Лотарингского дома. И даже не Бурбон.

Эх, вселилась бы моя душа в дона Альбрехта… В Варфоломеевскую ночь он был сущим пацаном.

– По большому счёту даже не де Бюсси. Я пассажир в этом теле, как и мы с вами – в карете.

– И у вас нет друзей. Близких. Семья – чужие люди. Единственная возлюбленная ушла в монастырь и умерла. Боже… Как вы одиноки!

– С недавних пор – не одинок. Есть вы. Даже если вас нет рядом.

– А если меня выдадут замуж?

– Против воли? Дорогая принцесса, я достаточно вас изучил. Вы способны сказать «нет» даже святому отцу на венчании.

– Луи, вы пытаетесь меня понять. Как никто другой. Но не понимаете. Как и другие. Всё! Хватит. Расскажите ещё о вашем мире. Вашей стране. Как одеваются ваши женщины в пятнадцать лет?

– В пятнадцать они называются девушками, даже если вкусили плотский грех.

Рассказ о мини-юбках, отсутствии корсетов, джинсах, высоких каблуках, открытых пупках с пирсингом и тату произвёл на принцессу куда более сильное впечатление, чем об авиации и космических полётах.

– Ужасно! Мерзко! И безумно интересно. Глянуть бы хоть одним глазком…

– Увы. Вряд ли и мне под силу.

Но уже не по силам было сдерживать чувства. Одетая по самым суровым нормам XVI века, когда на виду остались только рот, нос, глаза и кусочек лба, Исабель выглядела непередаваемо прекрасной!

Я всё ещё демон, и не считайте меня добрым.

Сначала схватил её за руки, осыпая пальцы поцелуями через перчатки, потом стянул их, едва не разорвав. Нежнейшие кулачки, молотившие меня по камзолу у двери несносного дона Хуана, были ледяные – внутри кареты стоял пар от дыхания. Я грел их губами, потом впился в губы принцессе, совсем не умевшей целоваться, но очень желавшей этому научиться. И мы учились… Как это сладко!

Рука проникла под меховую накидку, нащупала колено под слоями юбок, понемногу пробралась вверх… А губы не размыкались, всё продолжался один долгий и очень страстный поцелуй!

– Возьми меня… Ну что же ты медлишь?

О боже… Начинать первый раз вот так – в ледяной и раскачивающейся карете, при полузадёрнутых шторках, пропускающих не только свет, но и взгляды, в нагромождении зимней одежды – совершенно неуместно!

Но от таких предложений не отказываются.